Дом непредсказуемого счастья
Шрифт:
– Ваше?
Юля вытянула шею вперед, рассматривая… вот она бомба! То есть бюстгальтер. Да, бюстгальтер, но черно-золотистые кружева безумной стоимости принадлежали не ей. Почему же следователь спросил: «Ваше»? Где он это взял? Глупо признавать бюстик своим, чашечки на Буренкино вымя перед дойкой, у Юли размерчик намного миниатюрней, тут дураку видно. Сказать, не мой – а вдруг будет хуже? Она поостереглась что-либо говорить, а то выкручивайся потом!
– Эту деталь нижнего белья мы нашли в машине вашего
Как все люди на свете, Юля сначала представляет сказанное, картинку рисует в воображении. Итак, Ванькина машина (почти автобус дальнего следования) сиротливо стоит на пустынной улице, а в салоне на заднем кожаном сиденье валяется лифчик неизвестной коровы. Как он туда попал? Конечно, его сняли. Значит, в салоне бабища с сиськами величиной со среднюю человеческую голову раздевалась… Какого черта ей понадобилось раздеться зимой в машине?! Во всем этом есть некая лажа, подвох. Юля вскинула растерянные очи на морального садиста напротив, Константин повторил вопрос:
– Это ваше белье?
– Не помню. – Не говорить же: да, мое!
– Вот как! Вы не помните, какое белье на вас надето и где его снимаете?
– У меня этого барахла половина гардеробной. Кстати, размер не мой, вы разве не видите? Может, кто-то подарил, а я хотела отдать… м… знакомой, вот и кинула в машину.
Славно выпуталась: подарили, решила передарить, потому что не подошел размер. Логично. А умный Костя усомнился:
– Без упаковки.
– Что? – не поняла она, так как до сих пор вычисляла, как попал в машину мужа бюстгальтер.
– Странно, что вы дарите вещи без упаковки.
– Можно водички?
На самом деле в горле пересохло, еще бы! К тому же требовалась маленькая пауза. Следователь налил воды из графина в стакан из тонкого стекла и подал ей. Она пила и мучилась: «Вот что на самом деле он думает? Как понять, что ему надо?» Очередной вопрос Костика не стал неожиданностью:
– Где вы были в ночь с двадцать пятого на двадцать шестое декабря?
– Дома, разумеется, – поставив стакан, ответила Юля. – В спальне. На втором этаже. На кровати. Одна.
Когда она чеканила короткие фразы, он медленно поднял на нее глаза… а у Юли сердце ухнуло вниз: на нее смотрел инквизитор, который ровным и бесстрастным голосом задал очередной вопрос:
– Свидетели есть?
– То есть, кто-то должен был находиться со мной в спальне?
– Достаточно, чтобы этот кто-то находился в доме.
– Я была одна. Дети поехали с моей мамой в Великий Устюг к Деду Морозу… Я ждала Ивана, не дождалась, легла с книгой… э… с журналом… включила телевизор и заснула.
– Что вы знаете о делах вашего мужа? – переменил он тему, слава богу.
– Ничего. Абсолютно ничего. (Это была чистейшая правда, Ванька в бизнес ее не пускал.)
– Враги
– Откуда ж мне знать! Были, наверное, раз взорвали. Но Ванечка никогда не обсуждал дома неприятности.
– А вы не интересовались.
Юля отметила про себя, что у Константина свет Ильича препротивная привычка чаще констатировать, нежели задавать вопрос. Констатация механически настраивает на оборону и агрессию.
– А зачем? – дерзко бросила Юля. Ух, ты! Костя в тупике, по его красивой роже видно! – Зачем мне дела мужа, дебиты-кредиты, приход-расход, какие-то проценты? Я до сих пор не умею вычислять проценты, в школе освоила только арифметику, алгебра для меня была уже пыткой, так что цифры – мои враги… или я их враг в бутике…
Надо было зашить рот, прежде чем сюда ехать. Вон у следователя Кости глаза помутнели, видимо, женщин типажа Юли он органически не выносит. Или встречался в этом кабинете только с бандитками и бомжихами, оттого такой неласковый. «Сидит и молчит, – не без раздражения думала она. – Чего уставился, блин? Как будто я его кинула на сто тысяч баксов. Это взгляд убийцы, а не следователя».
Она отвела глаза в сторону, чтобы отвлечься, а то коленки начали предательски подергиваться. Но на чем здесь остановить взгляд? Стена слева. Стена справа… ой, справа перед стеной пыхтел адвокат Саня. Впереди – Костя. А размер кабинета… у Юли сортир на втором этаже и то больше!
– Попрошу не покидать пределы города, – вернул ее из дум следователь.
– А? – встрепенулась она.
Он что-то писал, не поднимая головы, сказал:
– Прошу не покидать пределы города. Если вы и сейчас не расслышали, возьму подписку о невыезде.
– Не надо подписки, я расслышала. – «Подписка» звучит слишком зависимо, а Юля последний час тяготела к сладкому слову «свобода».
– Можете идти, – бросил следователь.
– Я могу забрать это?.. – указала она на чужой лифчик, найденный в брошенном автомобиле мужа.
– Нет, – получила короткий ответ, затем следак Костя, проткнув авторучкой воздух в сторону Сани, строго сказал: – А вы останьтесь.
Саня, успевший приподнять зад со стула, нехотя опустился назад, зато Юля торопливо подскочила, попрощалась, но у выхода вспомнила:
– А когда мне отдадут тело моего мужа?
– Собственно, тела нет… – соизволил ответить Костя.
– Ладно. А когда отдадут то, что есть? – Он метнул в нее взгляд Василиска или даже самого Зевса, метающего молнии в провинившихся людишек, после чего Юле расхотелось получать даже то, что осталось от мужа Ваньки, она спешно попрощалась: – До свидания.
– Юля, ключи возьми, – протянул Щелоков связку с брелоком. – Подожди меня в машине.
2