Дом с неизвестными
Шрифт:
Половину купленного топлива Аристархов залил в бак, половину – в стальную канистру, которую вынужден был возить в маленьком багажнике. Вернувшись на водительское место, вытер платком руки, завел мотор, вырулил на асфальт и повел автомобиль к съезду на пустынную дорогу…
Спустя некоторое время Мария спросила:
– Сколько нам еще ехать?
– Почти прибыли, – кивнул Сергей на приближавшийся указатель.
– Рабочий поселок Троицкий. Дом отдыха «Красная Пахра». ДСК «Советский писатель», – прочитала она. – Никогда здесь не бывала…
Северная окраина поселка произвела на девушку ужасное
– Работяги с камвольной фабрики. Они обитают в фабричном поселке. В центр и в «Советский писатель», слава богам, не суются…
Проехав центр поселка, застройкой и чистотой походивший на небольшой городок, автомобиль пересек по гулкому деревянному мосту неширокую речушку и нырнул в густую зелень бесконечных садовых участков. После относительного простора парочка будто оказалась в сумрачном лесу, где взгляд то и дело натыкался на густую листву кустарника и деревьев. Иной раз заросли расступались, обнажая высокие заборы, резные фронтоны или крашеные балясины балконов и лестниц.
Миновав несколько кварталов по узенькой грунтовке, «Опель» остановился напротив заросших ранним хмелем ворот.
– Здесь твоя дача? – Мария с любопытством оглядывалась на разнообразные по форме и высоте домики.
– Да, это и есть дачный поселок «Советский писатель». Тут всегда тихо, чистый воздух, красивый берег реки, поросший ивами и камышом. И до центра Троицкого недалеко.
– А нас тут не найдут?
Сергей засмеялся:
– Вряд ли. О моей даче не знает никто – ни пара оставшихся в Рязани родственников, ни бывшие коллеги по службе…
Он отомкнул висящий на цепи замок, распахнул тяжелые створки и загнал машину внутрь обширного участка. В глубине его темнел двухэтажный дом, рядом стояла беседка с круглой крышей. А вокруг шумел листвой старый сад. К дому петляла узкая тропинка из мелкого серого гравия.
– Не стесняйся. – Аристархов помог спутнице выбраться из машины.
Через минуту они поднялись по короткому крыльцу на застекленную веранду, где пахло пылью и сушеными яблоками. По застеленному белой скатертью столу беззвучно скользила солнечная рябь от листвы фруктовых деревьев.
– Божественно, – прошептала девушка. – До чего же тут спокойно, уютно. Как в деревне моей покойной бабушки.
Где-то на соседнем участке залаяла собака. С участка через дорогу ей ответила другая. Мария насторожилась:
– А соседи про нас не узнают?
– Здесь никому нет дела до соседей, – обнял ее Сергей. – Участки большие и огорожены высокими заборами. Хозяева – известные люди, в основном писатели. Любят принимать гостей и весело проводить время. Так что им не до нас…
Глава вторая
Москва, Петровка 38; август 1945 года
– …Да пойми ты, Саня, бесполезно! Уговоры, штрафы, несколько суток в камере для профилактики… Отсидит этот обормот, вернется, и вся бодяга начнется по новой.
– Но он же ее в конце концов забьет до смерти.
– Скорее всего, так и будет, – пожал плечами Иван.
– Ты так спокойно об этом говоришь! – искренне подивился Васильков. – Она все-таки человек, гражданин нашей страны.
Старцев
– Ты у нас, Саня, без году неделя работаешь, поэтому у тебя и реакция на все слишком прямолинейная. Честная, но прямолинейная. Да, она – человек, гражданин. Возможно, в прошлом комсомолка, а ныне член партии. Только ничем в этой ситуации помочь не получится, потому что она сама того не желает. Да что я тебе рассказываю – ты сам все видел. Разве что отправить ее в лагерь за что-нибудь и спасти таким чрезвычайным образом…
Фронтовые друзья, а ныне сотрудники Московского уголовного розыска майоры Старцев и Васильков возвращались пешком в Управление из Большого Каретного переулка. Несколько дней назад оперативно-разыскная группа Старцева разобралась с чередой загадочных убийств, прокатившихся по северу Москвы. Преступник был найден и обезврежен. Начальник Управления комиссар Урусов [7] премировал оперативников выходным днем, после чего приказал привести в порядок отчетную документацию, чем они и занимались вторые сутки.
7
Урусов, Александр Михайлович (1905–1975) – комиссар милиции 3-го ранга, начальник МУРа с января 1944 по 1949 год.
А сегодня вдруг новый приказ: двум сотрудникам группы прибыть в Большой Каретный и оказать посильную помощь милицейскому наряду. Наряд состоял из сержанта и молодого стажера. «Что за белиберда? – подивился Васильков. – Разве в милиции не хватает своих кадров?» «Случается, – спокойно парировал Старцев. – Тут у нас, брат, такие запарки бывали! Не хуже армейских операций – с засадами, боями и потерями. Много народу в борьбе с бандами полегло. Потому и помогаем друг дружке чем можем».
– …В девяти из десяти подобных случаев бабы отказываются снимать побои и писать на драчливых мужей заявления, – продолжал объяснять Иван. – Спросишь почему? Отвечу. Потому как у них пламенные чувства и планы на будущее. А у этой, – Иван мотнул головой в сторону Каретного, – еще и эйфория в башке не проветрилась после возвращения с войны буйного муженька. В общем, так и будут жить-поживать. Пить горькую, петь песни под гармошку да драться, покуда не образуется один из двух вариантов.
– Это каких же?
– Либо он забьет ее до смерти, либо она, устав терпеть, ткнет его кухонным ножичком. При любом раскладе один отправится на встречу с архангелом, второй – на нары. Ну, а ребятишки – в детдом.
Полквартала Васильков шел молча, опустив голову и размышляя. Затем с печалью в голосе спросил:
– Неужто все так черно и нет выхода?
– Нет, – вздохнул Старцев. – Бывает, что участковый уговаривает такую часами. И факты приводит в виде живых примеров. А те стоят на своем – хоть тресни! И ни в какую…
Дальше развивать тему Сашка не стал. К чему? Он и сам несколько минут назад стал свидетелем подобной ситуации. Точь-в-точь, как описал опытный, послуживший в МУРе товарищ. Простоватая, но вполне интересная тридцатилетняя женщина с разбитой бровью и с синяками на теле божилась, что ничего ужасного и противозаконного не произошло. Что кричала и звала на помощь вовсе не она. А излишне нервные соседи напрасно побеспокоили доблестную советскую милицию. Старцев пытался мягко воздействовать, убеждать. Бесполезно. Так и откланялись, несолоно хлебавши.