Дом с привидением
Шрифт:
— Я думала, что предмет твоей религиозной страсти господин Ко Си Цин, — усмехнулась Сашка.
На что Вован среагировал совершенно загадочно — он прямо-таки рассвирепел:
— Косицын?! Жалкий фигляр! Струсил, когда картина хлопнулась. Бежал, аж пятки сверкали.
— Но его предсказания…
— Предсказания! — фыркнул разочарованный адепт. — Никогда ничего более глупого не слыхал! Письмена, картина из рукотворной тьмы! Как это интересно: кто-то свет в комнате потушил и принялся рисовать на ощупь? Идиот этот Косицын. Даже придумать по-человечески не в состоянии. А корчит из себя! Знаешь, как он машину
— Каких кровотечений? — испугался Павел.
— Знаете, наблюдаются у святых людей, словно те повторяют судьбу Христа. Кровотечения из ступней и ладоней! — важно пояснил Вован. Тут же, схватив его ладонь, поднес ее близко к глазам и принялся рассматривать, отыскивая следы былых кровотечений. Спустя минуту разочарованно протянул: — Ничего. Даже синяка нет.
— Это важно? — усмехнулся Павел.
— Не знаю, — Вован жеманно пожал плечами и, закусив губу, глянул на небо: — А вы пробовали вбивать себе гвозди в ладонь?
— Что, с ума сошел совсем?! — возмутилась Сашка и дернула Павла в другую сторону.
— Может быть, потом кровь начнет проступать регулярно… — задумчиво предположил Вован. — Иногда стоит только начать, чтобы признаки святости были налицо.
— Будешь приставать, я сама посажу тебе на лицо признаки святости, — разозлилась Сашка.
— А других признаков нет? — Павел осторожно высвободился из пальцев Вована.
— Вещие сны, ясновидение… но кровь — это, конечно, самый яркий.
— Очень жаль, — извиняясь за свою несостоятельность, Павел развел руками.
— Если его чем-нибудь не занять, он так и будет ходить за нами и болтать чепуху, — предрекла Сашка.
Павел обреченно кивнул. Чем занять Паршина, он не представлял. Спасение пришло со стороны. Из раскрытых окон малой гостиной вдруг неспешно полилась музыка. Виктория играла «Песню Сольвейг», что свидетельствовало о прекрасном настроении исполнительницы.
— О! — крикнула Сашка. — Идемте музыку слушать.
— Точно! — обрадованно кивнул Павел. — Прикоснуться к прекрасному никогда не помешает.
— К прекрасному, к прекрасному! — взревел Вован и потащил его обратно в дом, впрочем, даже на пути к прекрасному он своих идей не оставил, шепнув Павлу: — Вы все-таки подумайте насчет крови. Дело верное. Если есть кровотечения, есть авторитет. И тогда перед вами такие перспективы откроются, такие деньги можно заработать!
— Он все о том же. Постеснялся бы святого человека барышами соблазнять! — Сашка поплелась следом.
Виктория, как и ожидалось, сидела за роялем. Борис стоял, облокотившись на его крышку, и, блаженно закрыв глаза, слегка покачивал головой. Уста его расплылись в улыбке, как у сытого кота.
«Просто парочка влюбленных!» — столь неожиданная ассоциация застала Сашку прямо на пороге, где она и замерла, пытаясь осмыслить дикое предположение.
— Ну, не может быть! — в углу обнаружился Серега.
Как Сашка и предполагала, он сделал вид, что никакой драки между ним и Павлом не было, что это
— Кому-нибудь, может, сделать то же самое? — любезно спросил он, глядя в упор на Сашку.
— Нет уж, увольте, — она скосила глаза в сторону.
Неприятно было смотреть на Серегу в таком разболтанном состоянии.
Остальные тоже отказались.
— Как знаете, — хмыкнул Серега и вдруг опрокинул все содержимое стакана в рот. Разом, вместе со льдом.
Сашка испугалась, подумав, что он сейчас подавится. Не подавился, проглотил все и даже улыбнулся, хотя и не без труда. Он побледнел, отчего его карие глаза теперь казались черными.
Виктория же невозмутимо доиграла до конца и, лишь взяв последний аккорд, оторвала пальцы от клавиш и плавным движением перенесла руки на колени.
Борис к тому моменту уже открыл глаза и с интересом наблюдал за Серегой. Когда музыка стихла, он вновь повернулся к Виктории и окинул ее с немым обожанием в пылающем взоре. Сашке такая открытость чувств показалась вызывающей. Да и вообще, противно стало: полнеющий, лысеющий, женатый, а все туда же!
Видимо, тетушке передались ее ощущения. Во всяком случае, она подавила едва заметную улыбку и вдруг обратилась к Павлу:
— А вы играете на рояле?
— Он не знает, он не пробовал, — сквозь зубы процедил Серега и снова метнул порывистый взгляд на Сашку.
«Мог бы и домой уже пойти! Что толку скрежетать тут зубами!» — раздраженно подумала она.
— На рояле… — протянул Павел, — сейчас узнаем.
Он подошел к инструменту. Виктория ласково улыбнулась ему и встала со стула, уступив место. Павел сел, встряхнул кистями, положил их на клавиши и, закинув голову назад, уставился на люстру, раздумывая. Аккорд он взял не глядя, да и коряво. Резкий аккорд, неправильный. Потом еще и еще. И тут из бессвязных аккордов вдруг начал вырисовываться прерывистый джазовый мотив. Он импровизировал, похоже, на ходу. На клавиши почти не смотрел, а играл на ощупь, как заправский тапер. Все в гостиной застыли в немом изумлении. Вован даже рот открыл. Только Виктория продолжала задумчиво улыбаться, то и дело поглядывая на Сашку.
— А «Мурку» можешь? — вопрос Сереги звучал издевкой.
А что ему еще делать оставалось? Как ни крути, а Павел его во всем обошел. Ведь на рояле Серега совсем не умел играть. Впрочем, на других инструментах тоже. Вот и получалось, что оставалось ему лишь язвить в стороне.
Павел оказался куда более жестоким, чем это могло показаться на первый взгляд, потому что ломаная мелодия, льющаяся из-под его пальцев, тут же преобразовалась в заданный мотив «Мурки».
— Может, ты из МУРа? — опять неприятно пошутил Серега.