Дом скорби
Шрифт:
— А знаешь, Диана, лучше открывай, иначе я расскажу всю правду о тебе твоим соседям, — громко, почти крича, начал я. — Помнишь, лет десять назад… Как ты со своим ебанным братцем убили человека? Твой Андрюша выколол ему глаза. Помнишь?
В ответ — тишина.
— Наверно, никто и не догадывается, что Культурный убийца — это ты! Тупая овца! Думаешь, твой братец-ублюдок вечно будет за тобой жопу вытирать? Нет!
Двое соседей вышли на лестничную площадку, с интересом ожидая, что будет дальше.
— Эй, ты, сестроеб!
Из-за двери послышался нервный голос Андрея Певцова:
— Заткнись!
— Сестроеб, выходи! — не унимался я. — Или у тебя вагина между ног?
— Заткнись! Заткнись! Заткнись!
— А то что? Что будет, если я не заткнусь? А, подожди… Я знаю! Ты пойдешь и разделишь теплую постельку с сестрой. Се-стро-еб!
— Ну, все! Еще одно слово, и ты — мертвец!
— Ой, ты мне угрожаешь смертью? Ты меня убьешь, как сестра твоя убила Романа Романова?
Соседей вышло уже с десяток.
— Сестроеб, выходи!
Прозвучал выстрел. Пуля, вылетев сквозь дверь Кискиной, попала в плечо моего нового тела. Соседи в страхе разбежались по сторонам.
— И это все, на что ты способен, сестроеб!? — прокричал я, понимая, что выбрал правильную стратегию.
— Заткнись! — заорал стрелок и выпустил в меня три пули.
Две из них попали в голову Золотареву, а третья пролетела мимо и пробила дверь напротив, за которой стоял сосед и пялился в глазок.
Тело Золотарева рухнуло, как мешок с говном. Раздался истеричный женский крик. Дверь, наконец, открылась, и из нее вышел Андрей, крепко держа перед собой пистолет.
— Все в порядке, — сказал Певцов. — Я полицейский. Этот сумасшедший пытался напасть на мою сестру. Наверно, он и есть Культурный убийца. Теперь все под контролем. Оставайтесь в своих квартирах. Скоро приедет подмога.
Дверь напротив открылась, и из нее вылетел сосед с пулевым отверстием во лбу и топором в руках. Певцов успел выстрелить в живот нападающему, прежде чем топор врезался в его голову, из которой потекли мозги. Я, рукой мертвого соседа, вырвал топор и ударил еще раз Певцову в грудь. Хрустнули ребра, хлынула кровь. Я был практически счастлив.
— Нет! — закричала выбежавшая Кискина. — Андрюшенька! Только не это! Андрей!
Я поднял топор над ее головой.
— Вот и все, — сказал я. — Все кончено.
Но я не смог довести задуманное до конца. Тело соседа перестало гореть синим огнем, и упало на Золотарева.
— Андрей, милый, как же так?! — скулила Кискина, упав на колени и обхватив ладонями месиво, которое совсем недавно было головой ее брата.
— А вот так! — пробурчало, изрыгая кровь, месиво и сильные руки Певцова вцепились в горло сестры.
Диана хрипела, раскрыв рот. Казалось, вот-вот ее красные глаза с лопнувшими капиллярами вылезут из орбит. Кискина сопротивлялась. Била кулаками мертвеца. Царапалась. Отталкивалась ногой от тела. Ничего не получалось. Через минуту любовь всей моей жизни была мертва.
В подъезде лежало четыре мертвых тела. Интересно, как полиция будет разбираться во всем этом винегрете? На кого повесят убийства? Привяжут ли к Культурному убийце или решат, что все это массовый психоз? Черт знает. А может... Хотя плевать. Я жаждал мести, я ее получил.
Все кончено.
3
Вернувшись в свою квартиру, в свой личный Дом скорби, я сел в кресло. Обычно так я приводил свои мысли в порядок, будучи еще живым. Просто сидел, просто молчал, думал.
— Нам пора прощаться, — сказал Михалок. — За нами пришли.
— Кто пришел? — спросил я и увидел незнакомого мужчину, стоявшего рядом с моими друзьями по несчастью.
— Я, — ответил незнакомец. — Я пришел сюда за вашими душами — как раз в тот момент, когда ты вершил, так сказать, свое правосудие, ослепленный чувством мести. Я обещал твоим друзьям дать немного времени, так сказать, попрощаться.
— Какого хера? Кто ты? — спросил я.
— Тик-так, тик-так, так сказать, время на исходе, — сказал незнакомец и хитро улыбнулся. — Прощайтесь.
Первой белым огнем полыхнула София Опарина. Прежде, чем исчезнуть, она успела сказать лишь два слова:
— Рома, спасибо!
Следом белым огнем загорелись Лилия Чудина и Есения Старикова.
— Мне жаль, что все вышло так. Но я рада, что мы отомстили, — попрощалась Лилия.
— Куда бы я ни попала теперь, я буду тебя помнить, Рома, — сказала Есения и растворилась вслед за Чудиной.
— Тик-так, тик-так, — напомнил незнакомец.
Михалок обнял меня, если это можно так назвать у призраков, и произнес:
— Возможно, жизнь моя была куском дерьма, но мое существование после смерти ты наполнил смыслом. Я совершил много плохого, но я хочу тебя называть своим другом. Прощай друг!
Незнакомец свистнул, и все цвета вокруг потеряли свою красочность, квартиру заволокло серой дымкой. Из всех углов и дверей выскочило с десяток черных псов с блестящей, мокрой шерстью. Они рычали, и, казалось, в их животном оскале блестит сама смерть. А в их красно-огненных глазах отражается ад. Меня, впервые за долгое время, сковал неописуемый ужас.
— Что за пиздец? — с трудом прошептал я.
Незнакомец свистнул вновь, и черные псы вцепились в призрак Сергея Михалка. За пару секунд они разорвали его на сотню мелких кусочков, каждый из которых загорелся черным огнем.
— У каждого свой путь, — ухмыльнулся незнакомец, — так сказать, кто в рай, кто в ад.
Адские животные исчезли так же быстро, как и появились.
— А я куда?
— А ты пока здесь побудь, — произнес незнакомец, — так сказать, потусуйся пока. Твое время еще не пришло. У тебя есть одно дельце.