Дом смерти
Шрифт:
— Ну и куда теперь? — спрашиваю я, вглядываясь во тьму.
— Предлагаю идти по дороге. Может быть, она приведет нас к морю. Оно вон там, сама видела. Вряд ли очень далеко.
Я оглядываюсь на дом. Он спокоен и тих. Выбраться было непросто, но никто явно не потрудился сделать это невозможным. Видимо, Луис был прав. Мы действительно на острове. Что ни капельки меня не удивляет. Если бы болезнь как-то вырвалась на свободу, ей бы не позволили свободно разгуливать среди людей. Так рисковать никто бы не стал.
— Нам не стоит задерживаться. — Я бегом догоняю Клару, которая бесстрашно шагает по скошенной
— Пара часов у нас точно есть, паникер. Расслабься и получай удовольствие! — Клара смеется, и я вижу белые зубы. — Разве это не замечательно? Быть свободным?
Мы выходим на гладкий асфальт, и в эту самую минуту облака над головой расходятся, уступая место луне, которая висит в небе непривычно низко и ярким серебристым светом освещает неописуемую красоту дикой природы вокруг нас. Я глотаю холодный воздух, наполняю им легкие до упора и страшно хочу бегать, прыгать и орать, как душевнобольной. Клара права. Это невероятно классно. Пусть только на какое-то время, но я все-таки могу оставить все в прошлом — и дом, и болезнь, и холодный ужас. Сейчас мы просто два человека, которые пустились в ночное приключение.
Несколько минут мы идем в полной тишине. Дом уже едва виднеется позади, как вдруг я что-то слышу. Рокот набегающей на гальку воды. Размеренное дыхание спящего моря. Запах вереска сменяется соленым воздухом, от которого щекочет в носу.
— Смотри! — показывает вперед Клара, останавливаясь. — Вон там. Это же проход?
Она хватает меня за холодную руку, и мы бежим от дороги к белеющей тропинке между разросшихся кустов. Ветер набирает силу. Голос моря становится громче. Мы на краю невысокого утеса. С берега в лунном свете нам подмигивают камешки.
— Твою налево, под ноги смотри, — бормочу я, но Клара уверенно спускается по рваному белесому расколу, который ведет в темноту. — И меня подожди.
— А ты копуша! — доносится снизу звенящий смех, и я улыбаюсь. По-настоящему. Как когда-то.
Я осторожно продвигаюсь вперед. От холодного морского бриза мерзнут уши, но мне хорошо. Хорошо по-настоящему. Мы за стеной, одни, и наш секрет по-прежнему только наш. Что бы ни произошло в комнате отдыха, Джейку Клара ничего не рассказала.
Сгорая от ненависти к самому себе, я все-таки спустился в кухню, абсолютно уверенный, что увижу там их обоих. От злости мои руки крепко сжались в кулаки — я был готов убить Клару и Джейка за то, что они отобрали у меня мое и отдали его всем остальным. Но в кухне была только Клара в спортивном костюме. Она заворачивала бутерброды в пергаментную бумагу и ждала меня. Джейка не было. Не было и предательства.
Стараясь не отставать от Клары, я спускаюсь ниже и уже не вижу нависающую надо мной вершину утеса. Даже думать не хочу ни о Джейке, ни об Уилле, ни о Луисе. Вообще ни о ком. Все они остались в доме с Хозяйкой, медсестрами, голодным лазаретом и леденящим душу страхом. Странно не чувствовать в животе пылающую черную бездну. Я даже как будто стал меньше весить. Знаю, все это вернется, но сейчас я чувствую себя живым и не хочу нарочно лишать себя этого удовольствия.
Наконец под ногами ощущается галька. На ветру волосы Клары словно живут своей жизнью, развеваясь вокруг лица. Она протягивает мне руку.
Мы снова держимся за руки. Ее ладонь кажется маленькой, но сильной. Мы смеемся и бежим по гальке и песку к белому прибою. Волны непроглядного моря то накатывают, то отступают. Тяжело дыша, мы останавливаемся и смотрим в гипнотизирующую бесконечность воды. Красота природы безгранична. Как и красота самой жизни. Мне даже немножко больно от ощущения подавляющей загадочности бытия, и я чуть крепче сжимаю ладонь Клары, напоминая себе, что здесь и сейчас я жив.
Мы идем по пляжу, но далеко от пути назад не отходим. Клара ворошит песок в поисках сокровищ. И тут я замечаю небольшой проем в скалистой стене:
— Пойдем туда.
Клара роняет ракушку, которой только что любовалась (не сговариваясь, мы оба знаем, что брать с собой обратно в дом ничего нельзя), и идет за мной. Я заглядываю внутрь. Это грот с идеальным сводчатым потолком и полом, устеленным илом, водорослями, песком и плавником.
Как только мы заходим в грот, ветра как не бывало.
— Как здесь красиво! — говорит Клара, и ее голос эхом отдается в непривычной тишине. — Надо принести сюда свечу из церкви Эшли. Или обыскать кладовую в кухне — там наверняка свечей уйма. А еще притащить сюда подушки из комнаты отдыха, одеяла и все такое. Сделаем тут наше тайное ночное логово!
Я смотрю на липнущие к ногам водоросли.
— Не получится. С приливом тут наверняка полно воды. Все смоет в море.
Стены влажные и покрыты морской слизью, но нам удается найти пару больших и почти сухих камней. Мы сидим, едим бутерброды и смотрим на воду.
— Красиво, правда? — с набитым ртом спрашивает Клара.
— Правда.
Она смотрит на меня со счастливой улыбкой. Кусок бутерброда, который я с трудом проглатываю, липнет к глотке. Я говорил вовсе не о пляже и о не море. Длинные густые волосы тугими рыжими локонами обрамляют ее лицо. Ветер успел хорошенько их потрепать, и теперь в темноте они немножко похожи на дреды. Щеки разрумянились, глаза горят. Живые, яркие глаза. Как я раньше не замечал, какая она красивая?
— Ты похожа на русалку, — ни с того ни с сего выдаю я, — которая по ночам выходит на берег посидеть в этой пещере и подумать, каково это — быть человеком. А потом начинается прилив и уносит ее обратно к родному народу на дне моря.
Понятия не имею, откуда взялись эти слова. И почему я не смог вовремя заткнуться? Она же меня на смех поднимет! Но ничего такого не происходит. Несколько секунд Клара молча смотрит на меня, а потом снова принимается за бутерброд.
— Хорошо сказал, — говорит она, когда с едой покончено, и снова смотрит туда, где усыпанное звездами небо касается нашептывающего тайны моря. — Волшебно. Хотела бы я быть русалкой.
— Нам пора возвращаться.
— Нужно снова сюда наведаться.
— Обязательно.
Мы идем по пляжу обратно к проходу в скалах. На грот я не оглядываюсь. Нет нужды.
Выйдя на дорогу, мы останавливаемся, чтобы стряхнуть песок с одежды и обуви. Ни к чему давать всевидящим медсестрам повод для подозрений. Отряхнув друг другу спины, мы идем к дому. Ночь медленно, но уверенно приближается к рассвету, и мы стараемся запомнить все, чего не видели раньше. Остров явно не большой — максимум километра два в радиусе. Домов не видно. Может, где-то и есть один-другой, но вряд ли. Кто бы стал здесь жить? Тут же делать нечего.