Дом Солнца
Шрифт:
А потом дома, когда уже поужинали и проводили Вадима, Саша устроилась за своим письменным столом. На проигрывателе крутилась пластинка. Группа «Тhe Animals» пела «Дом восходящего солнца». Саша достала свою тетрадку-дневник, рядом поставила тарелку с надкусанным уже куском торта и принялась строчить, черкать, снова писать, перевернула страничку, задумалась: впервые ей не хватало слов для описания того, что чувствовала. Саша взяла мармеладину с торта, отправила в рот, а потом старательно нарисовала на всю страницу сердце, пронзенное стрелой. Затушевав
Пластинка закончилась.
Утром Саша еще нежилась в кровати. Она любила такую игру: протянуть руки к окну и как будто брать ими с неба солнце. Сегодня эта игра наполнилась особым смыслом.
Вошла мама:
– Проснулась, доча? Доброе утро.
– Доброе-предоброе!
Мама улыбнулась, чмокнула Сашу:
– Собирайся, Сашечка, мы едем на дачу.
Саша тут же энергично замотала головой, лихорадочно придумывая уважительную причину:
– Нет-нет-нет! Я устала, у меня голова болит, я должна к Кате Лицман зайти, мне надо книжки в библиотеку сдать...
– Ну, ладно-ладно, – посочувствовала мама. – Я понимаю, что тебе на даче скучно. Но там же свежий воздух!
– Я буду дышать свежим воздухом! Честное слово! – Саша даже пионерский салют изобразила для убедительности. Мама вздохнула:
– Разве в городе воздух? Ну, ладно. Пойду, тебе бутербродиков нарежу с сервелатиком.
– Ма-ам, ну я же сама могу! – не особенно настойчиво сопротивлялась Саша.
– Ага, знаю я, как ты сама!
– Ну, ма-а-ам! – И маме, и Саше нравилась эта игра: в Сашу – маленькую неумеху. Хотя ни одна из них не призналась бы в том, что это – всего лишь игра, и обе втайне боялись момента, когда придется с любимой игрой расставаться.
Родители уехали.
Саша в одних трусиках побродила по пустой квартире, жуя бутерброд, запивая его молоком. Потом залезла в шкаф, где хранились особые, праздничные припасы, и, мгновение помучавшись угрызениями совести, выудила оттуда нарядную импортную шоколадку, с вкусным хрустом распечатала ее. Вдруг Саша заметила на тумбочке билет. То есть не билет, конечно, а дурацкую половинку открытки.
Как она могла забыть?!
И вот уже гремит в квартире музыка. На проигрывателе – энергично-позитивные напевы популярных исполнителей эстрады братских социалистических стран.
Саша поставила на трюмо раскрытый журнал «Америка». На развороте – фотография американских хиппи.
Поглядывая на картинку и пританцовывая, Саша готовилась к походу на концерт.
Она выхватила из маминой шкатулки бусы, надела их во много рядов – не то!
Надела мамину же длинную ситцевую юбку со своей джинсовой курточкой. Не то!
Пригладила водой волосы на прямой пробор, перевязала лоб ленточкой. Не то!
С досадой показала сама себе в зеркале язык.
Наконец, глянув на часы, Саша сердито натянула свои привычные юбочку-кофточку и убежала, хлопнув дверью.
Но нет. Еще не все. Дверь снова открылась. Саша влетела в квартиру, схватила забытый на тумбочке билет-открытку и выключила музыку.
Уже в прихожей улыбнулась сама себе в зеркале и три раза сплюнула через левое плечо.
А у магазина «Березка» – традиционная толкучка.
Народ фланирует по пятачку перед вожделенным магазином для иностранцев, работающих в Москве, и примкнувших к ним валютнооплачиваемых счастливцев. Ходят с невозмутимым видом – вначале и не поймешь, зачем. Только гул голосов, если прислушаться, выдает намерения присутствующих. Продавцы бубнят ассортимент, покупатели интересуются ценой и вежливо возмущаются дороговизной. Здесь и вездесущий Малой со Скелетом. Малой вполголоса отчаянно торгуется с дородной матроной в джинсовом брючном костюме, чуть не лопающемся на ее вскормленных спецпайком телесах.
Скелет флегматично стоит среди толкущейся и торгующей толпы, время от времени поглядывая на Малого. Тот на толкучке – как рыба в воде, а Скелету явно неуютно – он бы пошел в парк на скамеечку, подумал о жизни. Больше всего Скелет любил то трудноуловимое состояние, когда вот-вот заснешь – приятный гул в голове, ласковый водоворот мыслей... На скамеечку! Определенно на скамеечку – решил отпроситься у Малого Скелет, но тут к нему подошли двое парней с простоватыми лицами. «Приезжие, – подумал Скелет, – щас бы быстренько товар впарить, тогда Малой точно отпустит».
– Что сдаешь? – заговорщицки спросил первый парень.
– Джинсы, – попытался изобразить доброжелательность на своем лице Скелет. Малой говорил Скелету, что на Западе все продавцы доброжелательные. Поскольку Малой западнее Ленинграда не бывал, было неясно, стоило ли ему верить, но на всякий случай Скелет слушался. Малой был строгий.
Второй парень заинтересовался и уточнил:
– Страус?
Скелет гордо кивнул:
– Страус.
– Сколько? – спросил парень.
Скелет еще раз покосился на Малого и выдохнул:
– Сто двадцать.
– Дай заценить, – застенчиво улыбнулся второй парень.
Скелет жестом показал: «давай за мной». Он с парнями выбрался из толпы, прошел мимо Малого, кивнул на парней. Малой взглядом показална припаркованную у тротуара «шестерку» «Жигули» цвета «дипломат». Такая вот была у них сложная товарно-денежная система.
Парни пошли следом за Скелетом к машине, но тот жестом велел им подождать на тротуаре.
Скелет открыл дверцу. Грустный мужчина, похожий на младшего научного сотрудника на пенсии, оторвался от чтения романа братьев Стругацких. Скелет шепнул ему на ухо. Мужчина наклонился, выудил из-под сиденья пакет с надписью «Marlboro» и вручил Скелету.
Скелет и парни вошли в подъезд ближайшего жилого дома.
Устроившись на подоконнике между этажами, парни рассматривали джинсы, слегка вытащив их из пакета: пакет Скелет не выпускал из рук. Парни придирчиво рассматривали «лейбак»:
– А чё говорят «страус», а тут кони? – недоумевал один из парней.
– Американцы! У них вообще все на обмане построено! – сказал Скелет: он слышал, что так говорил покупателям Малой.
Второй покупатель кивнул и сосредоточенно помял ткань: