Дом ста дорог
Шрифт:
Неожиданно сзади послышался нарастающий грохот конских копыт, и загремели зычные голоса: «С дороги! С дороги!»
Чармейн обернулась и увидела кавалькаду одетых в незнакомую форму солдат, стремительно несущуюся по узенькой улочке. Люди едва успевали отпрыгивать к стенам ближайших магазинов. Чармейн завертелась в поисках Бродяжки, споткнулась о ступеньку и свалилась на мешок, собранный отцом. Но она всё же нашла собачку и, подхватив одной рукой её, а второй упавший мешок, в последнюю секунду отскочила к стене. Тут же перед её носом пронеслись лошадиные ноги, стремена и кованые сапоги всадников. За ними
Процессия скрылась за углом, и жители города начали приходить в себя. Бродяжка жалобно скулила, девочка по стене осела наземь.
— Что за чертовщина тут сейчас приключилась? — выдохнула Чармейн, обращаясь к стоявшей рядом женщине.
— Наследный принц Людовик, — откликнулась та. — Думаю, он направляется во дворец.
Женщина говорила прямо, в голосе и во взгляде читалась скрытая упёртость. Она немного походила на Софи Пендрагон. К ногам женщины прижимался малыш, который напомнил Чармейн маленького Моргана, вот только этот мальчик вёл себя тихо, как мышонок. Лицо ребёнка побледнело от страха, и девочка прекрасно понимала испуганного малыша — она сама переволновалась не меньше.
— Пораскинул бы мозгами, прежде, чем нестись во весь опор по узкой улочке! — яростно выпалила она. — Кто-нибудь мог пострадать!
Чармейн посмотрела на свой мешок с едой и обнаружила, что сырный пирог разломился пополам. Она взбесилась ещё больше.
— Почему он не поехал по набережной, она ведь куда шире, — не успокаивалась девочка. — Или ему всё равно?
— Думаю, что всё равно, — ответила женщина.
— Страшно подумать, каким он станет королём! — заметила девочка. — Скорее всего, просто отвратительным!
Женщина посмотрела на неё многозначительным взглядом.
— Я не слышала твоих слов, — произнесла она.
— Почему? — удивилась Чармейн.
— Людовик не терпит критики в свой адрес, — объяснила женщина. — И ему служат лаббокины, которые всякого заставят замолчать. Слышишь, девочка, лаббокины! Надеюсь, я единственная, кто слышал тебя.
Женщина подняла малыша на руки и поспешила прочь.
Всю оставшуюся дорогу Чармейн размышляла о происшествии на Главной улице. Оставалось только надеяться, что её король, Адолфус X, проживёт ещё очень и очень долго. «Или я подниму восстание! — думала она. — Силы небесные, доберусь я, наконец, домой или нет?»
Когда Чармейн всё же дошла до дома двоюродного дедушки Уильяма, она опустила Бродяжку на садовую дорожку и устало направилась на кухню. Питер сидел на бельевом мешке и мрачно разглядывал красный кусок мяса на столе. Рядышком с мясом лежала луковица и две морковки.
— Не знаю, что с ними делать, — вздохнул он.
— Забудь о них, — бросила ему Чармейн, водружая на стол свой мешок. — Я заходила к отцу — и вот, держи.
Девочка выудила две тетрадки, заляпанные сырной начинкой пирога. Она угрюмо вытерла их краем юбки и вручила парню.
— Тут рецепты и заклинания к ним.
Чармейн достала поломанный сырный пирог, помятые пироги
— Да, моя матушка говорила, он станет настоящими тираном, — чуть рассеяно откликнулся юноша, просматривая тетради. — Она сказала, что именно поэтому покинула Верхнюю Норландию. Не знаешь, эти заклинания нужно творить во время приготовления блюда или до или, может, после?
— Папа ничего не сказал. Думаю, ты и сам разберёшься, — проговорила Чармейн и направилась в кабинет двоюродного дедушки Уильяма, чтобы найти себе лёгкое интересное чтиво. «Жезл с двенадцатью ветвями» оказался неплохой книгой, но после неё девочка чувствовала, что её голова рассыпается на мелкие кусочки. Каждая ветвь Жезла имела по двенадцать ветвей, которые, в свою очередь, тоже имели под двенадцать ветвей. «Ещё немного, и я превратилась бы в дерево,» — думала Чармейн, рассматривая полки. Она вынула книгу с названием «Путешествие волшебника», надеясь найти в ней приключенческие рассказы. В некотором смысле, название не обмануло, но через несколько страниц девочка поняла, что ей попалась очередная книжка, рассказывающая, как шаг за шагом волшебник шлифует свои умения.
«Путешествие волшебника» вернуло Чармейн к мыслям об отце. «Теперь я совершенно точно знаю, что унаследовала от него магические способности, — думала она. — Я научилась летать и залатала трубу в ванной. Но мне нужно научиться управлять своими силами спокойно и сознательно, без криков, ярости и паники». Она всё ещё сидела и размышляла, когда услышала голоса Питера, зовущего её ужинать.
— Я испробовал заклинания, — не без гордости отметил парень. Он подогрел пироги и сотворил вкусный соус из лука и моркови. — И ещё я ужасно вымотался, исследуя новые пути.
— Золото искал? — бросила Чармейн.
— Само собой, — ответил Питер, — мы ведь знаем, что оно спрятано где-то здесь. Но мне посчастливилось в другом: я нашёл огромную пещеру, где живут кобольды. Они там мастерили всякую всячину. В основном, часы с кукушкой, но некоторые делали заварочные чайнички, а двое у входа чинили нечто похожее на диван. Я не разговаривал с ними, — не знаю, встретил я их в прошлом или будущем, — просто улыбался им и наблюдал за работой. Не хотелось их сердить. А как у тебя прошёл день?
— Ох, тот ещё денёк, — откликнулась Чармейн. — Началось с того, что Блик залез на крышу дворца. Я так перепугалась за него!
И девочка пересказала Питеру всё, что с ней произошло.
— Ты уверена, что эти Блик и Софи не окажутся подлецами или проходимцами? — нахмурил брови юноша. — Помнишь, что волшебник Норланд говорил про огненных демонов?
— Я сама сперва сомневалась, — ответила Чармейн, — но думаю, им можно доверять. Похоже, принцесса Хильда попросила их о помощи. Хотелось бы мне знать, где найти то, что ищет король. Он так оживился, когда я нашла генеалогическое древо. Знаешь, что у принца Людовика есть туча двоюродных сестёр и братьев, которых зовут либо Гансами, либо Изоллами, и почти все они умерли не своей смертью.