Дом страха
Шрифт:
Клинт опять ухмыльнулся. Он вообще часто улыбался – чаще, чем большинство людей, которых она знала. У него была открытая, заразительная улыбка, и из-за этого Ханна наконец-то немного расслабилась. Чего ей никак не удавалось со вчерашнего дня – с того момента, как ей позвонила Наамит.
Мысли о Наамит вызвали у нее чувство вины. Вот она где сейчас – объедается пиццей, улыбается, смеется, пока Наамит пребывает в натуральном аду, не зная, что происходит с ее дочерью. Ханна чувствовала, что надо что-то делать,
– Что-то не так? – спросил Клинт. – У вас лицо вдруг стало, как у грустного щеночка с открытки.
Пожав плечами, Ханна помотала головой.
– Просто задумалась про наше дело, – сказала она. – Я знаю мать потерпевшей, так что никак не могу абстрагироваться. Это задевает меня за живое.
– Все-таки похищение двенадцатилетнего ребенка, – негромко произнес Клинт. – Ну как тут не задеть за живое?
– А вам много приходилось работать по делам о пропаже детей? – спросила Ханна.
Он кивнул.
– Только в прошлом году трижды. По-моему, более чем достаточно.
– Надо думать.
– Ну а вы? – спросил Клинт. – Чем вы обычно занимаетесь в качестве детектива полиции Гленмор-Парка?
– Ну, в отделе уголовного розыска Гленмор-Парка у детективов нет какой-то особой специализации. Так что… наркоторговля, проституция, кражи… да практически всем.
– И вам нравится? В смысле, ваша работа, а не… проституция и убийства.
– В основном да, – произнесла Ханна после некоторой паузы. – Хотя иногда тяжеловато это выносить. Я думала, что наращу толстую кожу, и иногда кажется, что так и есть, – но когда за нее все-таки что-то пролезает, то так и остается со мной.
Клинт с серьезным выражением лица кивнул.
– Эта беседа начинает немного напрягать, – пробормотала Ханна. – Мне было больше по вкусу, когда мы обсуждали всяких педофилов в наших краях.
– Давайте тогда сменим тему, – жизнерадостно отозвался Клинт. – Как вы отпраздновали День святого Патрика?
Ханна лишь удивленно заморгала при такой смене темы.
– Я не праздную День святого Патрика.
– В самом деле? Почему?
– Потому что я иудейка.
– О! – Клинт на секунду примолк. – Так что, вы ничего не делали?
Ханна замешкалась с ответом.
– Не совсем так. А вы что делали?
– Ничего. – Он пожал плечами. – Хотел вначале пойти на парад – в Бостоне его проводят с большой помпой. Но подвернулась очередная работенка. Так вы еврейка?
– Да, – кивнула она.
– Выходит, отмечаете еврейские праздники вроде Рош ха-Шана и, э-э… – тут он на секунду замялся. – Йом Кипур?
– Ну, формально говоря, Йом Кипур не празднуют, – уточнила Ханна. – Во время него постятся и молятся.
– Точно. И вы тоже?
– Нет. Я не особо следую традициям. А вот мой папа – тот да. Ходит в синагогу, молится и все такое. – Отец Ханны особо обратился к вере после развода с ее матерью, но она предпочла не делиться такими подробностями.
– Интересно.
– Правда? – спросила Ханна, скептически изогнув губу.
– Думаю, что да. – Клинт пожал плечами.
– А вы верующий?
– Нет, не особо.
– А ваши родители?
– Да. Католики. А я – нет.
– А почему?
– Потому что мой брат умер шести лет от роду, – ответил Клинт. – Мне сказали, что это Бог его забрал. Чушь собачья…
– О… – выдохнула Ханна, смутившись. – Сочувствую.
– Спасибо.
– А как он умер?
– Погиб в ДТП. Ехал на велике и вдруг свернул на проезжую часть. Никто не знает почему. Водитель был не виноват, да и скорость не превышал. Просто такое уж стечение обстоятельств.
Клинт почти молитвенным жестом переплел пальцы и положил руки на стол. Уставился на них. А когда опять заговорил, голос его звучал совсем тихо.
– Мне было восемь, и я ехал сразу за ним. – Он поднял глаза к потолку и заморгал. – Я нечасто про это рассказываю. А потом, это случилось давным-давно.
Ханна внезапно испытала побуждение схватить его за руки, крепко сжать их, сказать ему, насколько она сожалеет.
– Давайте-ка лучше двинем, – сказала она вместо этого. – Нам надо опросить следующего извращенца.
Бернард шагнул в пустой кабинет оперативников. В голове глухо пульсировало. Поспать ночью практически не удалось, а все утро он прокатался на пару с агентом ФБР, оказавшимся даже еще более болтливым, чем его тетя Лорена. А что касается болтовни, то тут превзойти тетю Лорену практически нереально. В конце концов Бернард сказал этому агенту, что ему надо срочно заняться какой-то бумажной работой – только чтобы избежать потока слов, изливающегося на его истощенный мозг. Прикрыв глаза, он сделал глубокий вдох, наслаждаясь блистательной тишиной кабинета.
– Детектив Глэдвин?
Со вздохом повернувшись, он узрел агента Манкузо, стоящую в дверях кабинета.
– Приветствую, – отозвался он. – Просто заскочил забрать, э-э… – тут пришлось обвести взглядом письменные столы, стулья и компьютеры, – кое-что.
– Есть минутка пообщаться? – спросила она.
– Конечно.
Манкузо устроилась в кресле Митчелла Лонни. Бернард сел в собственное, подкатив его ближе к ней.
– Мы уже опросили персонал школы, в которой училась Эбигейл Лисман, – сообщила она, – и определили подозреваемого.
– Ого! – обрадовался Бернард. – Это хорошо. Кто-то из учителей?
– Нет, – ответил Манкузо. – Насколько я понимаю, вы с ним знакомы. Некий Юрген Адлер.
Бернард в полном изумлении уставился на Манкузо.
– Тут, должно быть, какая-то ошибка…
Та выгнула бровь.
– А что? Разве вы не знаете Юргена Адлера?
– Естественно, я его знаю! То, что я хотел сказать, – это что он никак не может быть главным подозреваемым.
– И почему же?
– Потому что он никогда не похищал малолетних девочек.