Дом теней

Стюарт Энн

Когда Джилли обошла диван с высокой спинкой и увидела, кто на нем расположился, она пожалела, что всему нашлось такое банальное объяснение.

На диване лежал Колтрейн, без рубашки, небритый, босиком… Потрясающе красивый. Один-одинешенек. И ни следа от Рэйчел-Энн.

Она невольно отступила назад и наткнулась на другой диван. Колтрейн открыл глаза, хотя Джилли подозревала, что он прекрасно знал о ее присутствии.

— Хитрый Койот? — пробормотал он. — Что это ты пьешь?

— Бренди.

Он быстро приподнялся

и сел, оперевшись на мягкий подлокотник. В тусклом свете голой лампочки, по сравнению с золотистой кожей и золотистыми волосами Колтрейна, потертый атлас приобрел нежное сияние слоновой кости. Колтрейн протянул руку, и Джилли, не задумываясь, отдала ему стакан с бренди. Она была очарована. Никогда прежде ей не встречался человек, который жил бы в полной гармонии со своим телом. Алан гордился своей внешностью, пыжился, прихорашивался, ожидая поклонения. Колтрейн, наоборот, не обращал на свое тело никакого внимания, он воспринимал его, как обычный инструмент, не более того.

Удивительно красивый инструмент, подумала Джилли, садясь напротив Колтрейна на другой диван, покрытый чехлом, слабой защитой от разрушительного влияния времени. Она успела забыть, каким мягким и удобным был этот диван.

— Где Рэйчел-Энн? — спросила она.

— Я сегодня ее не видел. Что-то случилось? Мы должны проявить беспокойство?

Она сделала вид, что не заметила слово «мы». Обычная оговорка. Не стоит обращать на нее внимания.

— Она не вернулась на ночь домой. Я думала, что вы вместе куда-то пошли.

— Почему?

— Ты проявил к ней повышенный интерес.

— Меня интересуешь ты, а не твоя сестра, — он сел чуть ниже, смотря на Джилли поверх стакана с бренди. — Не понимаю, почему ты мне не веришь? Только не говори, что не привыкла к вниманию со стороны мужчин, все равно не поверю.

— Их больше интересовала моя сестра.

Джилли не могла поверить, что произнесла эти слова вслух. Она не позволяла себе не то, что говорить — даже думать об этом. А теперь она это сказала, да еще Колтрейну. Наверное, все дело в бренди. Если бы она знала, что встретится с Колтрейном, то сидела бы у себя в спальне. А теперь придется платить непомерно высокую цену за желание выспаться.

— Я приняла тебя за призрака, — сказала она, быстро меняя тему разговора.

— Вот уж не думал, что ты в них веришь, — он наблюдал за ней, но Джилли не смогла рассмотреть выражения его лица. Может, это к лучшему?

— Я не говорила, что не верю в них. Я просто их никогда не видела.

— А сколько ты живешь в этом доме?

— Семнадцать лет, с перерывами.

— Если бы они были, то за все это время ты бы непременно на них наткнулась, — рассудительно заметил он.

— И я того же мнения, — согласилась Джилли. — А зачем ты сюда пришел, когда у тебя такая чудесная новая кровать?

— Чтобы подумать. И не такая она уже и чудесная, — сделав глоток бренди, он протянул

стакан Джилли. Она ни за что на свете не согласилась бы дотронуться губами до того места, где уже побывали его губы, поэтому отрицательно покачала головой.

— С меня достаточно, — сказала она. — Я не привыкла много пить.

— Надеюсь, бренди тебе не повредил? — усмехнулся Колтрейн.

— Разве что самую малость, — с большим достоинством ответила Джилли. — А о чем ты думал?

— Я размышлял над тем, не следует ли мне отсюда убраться?

— Убраться? — тупо повторила Джилли. Но ведь именно об этом она молила Бога, это было решением всех ее текущих проблем, и все же… она этого не хотела.

— Ну да, убраться, — сказал он. — Понимаешь? Уйти, навострить лыжи, смотать удочки, отчалить, ускакать на мустанге.

— Ты насмотрелся вестернов.

— Наверное, всему виной этот дом. Хотя Бренда де Лориллард не играла в вестернах. Она предпочитала сниматься в слезливых мелодрамах сороковых годов.

— Не знаю, — пожала плечами Джилли. — Мне все равно. Почему ты хочешь уйти? — она хотела знать то, что было, действительно, важным.

— А это важно? — Колтрейн по-кошачьи сузил глаза.

— Нет, мне просто интересно, — солгала Джилли.

— Тогда я тебе скажу, — он театрально вздохнул. — Я пришел к выводу, что должен отсюда исчезнуть до того, как превращусь в того, кого ненавижу.

— А кого ты ненавидишь? — спросила Джилли, хотя уже знала ответ. Она поняла это внезапно, по наитию. Он ненавидел Джексона Дина Мейера, ее отца. И своего богатого наставника.

Колтрейн промолчал. Впрочем, Джилли и не ждала ответа. Он допил бренди и поставил стакан на пол. Потом поднял глаза на Джилли и лениво улыбнулся.

— Все это ерунда. Так почему тебе не хочется, чтобы я покинул дом?

— Я хочу, чтобы ты покинул дом, — быстро сказала она.

— Тогда почему бы тебе не подойти ко мне и не сказать последнее прости?

Не говоря ни слова, Джилли откинулась на спинку дивана, вытянув перед собой длинные голые ноги. Ему нравились ее ноги. Джилли в этом нисколько не сомневалась. Ему, действительно, нравились ее ноги.

В этом не было ничего удивительного — Джилли они тоже нравились. Ее единственная козырная карта. Даже у Рэйчел-Энн не было таких красивых длинных ног.

— Ты меня совсем не знаешь, хотя уверен в обратном, — изрекла она философским тоном.

— Неужели?

— Ты думаешь, что я скромная хрупкая дамочка, — насмешливо продолжала она. — Что меня пугают такие большие сильные мужчины, как ты. Что я боюсь секса, боюсь жизни…

— Я не знаю, боишься ли ты больших сильных мужчин, детка. Но я совершенно уверен, что меня ты боишься до смерти.

Джилли даже глазом не моргнула. Она плавно встала с дивана, подошла к Колтрейну и села на него верхом. Обняв его за шею, она посмотрела ему в глаза.