Дом теней
Шрифт:
Рэйчел-Энн свернула на шумную улицу, ведущую к La Casa. Если ей хочется мира и покоя, то La Casa de Sombras — последнее место, где их можно найти.
А существует ли на земле то место, о котором я столько мечтаю, куда стремится моя душа, подумала Рэйчел-Энн.
Нет, такого места не было.
Глава четырнадцатая
Захария Редемпшен Колтрейн чувствовал себя последним негодяем. Он знал, что не отличается излишним благородством, но никогда
У него была сестра. Он не знал, радоваться ему или огорчаться. Это открытие перечеркивало все его планы. Хуже того, он только что убедился, что Джилли Мейер каким-то чудом удалось затронуть его душу.
Колтрейн решил уехать. Он принял это решение поздним вечером. К нему никак не шел сон, тогда-то он и спустился вниз и обнаружил заброшенную гостиную. Все было готово к окончательному падению Джексона Мейера. Департамент юстиции провел расследование и готовился предъявить обвинение. Таким образом, Колтрейну не было никакого смысла и дальше оставаться в La Casa de Sombras. Ничто не могло вернуть его мать к жизни. Он вообще сомневался, что когда-нибудь узнает правду о ее смерти. Наверное, пришло время заняться устройством собственной жизни.
В сущности, все складывалось очень просто. Он не мог соблазнить Рэйчел-Энн, а Джилли не представляла особой ценности в общей схеме событий. Значит, пришло время Колтрейну удалиться со сцены и из жизни этих двух женщин.
На его месте так поступил бы каждый порядочный человек. К сожалению, Колтрейн никогда не считал себя порядочным, иногда он даже сомневался, что относился к человеческому роду. Он был законченным негодяем и никогда не отказался бы от мести, даже ради спокойствия своей хрупкой сестры. Поговаривали, что отец с дочерью очень привязаны друг к другу. Случись с Мейером беда, Рэйчел-Энн будет горевать.
Колтрейн не хотел портить жизнь своим близким. Джилли он тоже не хотел причинить вреда, хотя сам толком не знал, почему. Наверное, в нем еще осталось немного порядочности. Если это правда, то нужно быстро от нее избавиться, искоренить окончательно. Джексон Дин Мейер был махинатором от Бога. С такими, как он, нельзя играть по правилам. Колтрейн не собирался проигрывать, поэтому он решил подавить в себе любое проявление порядочности, благородства и других ненужных добродетелей.
Он должен был уничтожить Мейера во что бы то ни стало. Если этим он причинит боль Джилли и Рэйчел-Энн, значит, им просто не повезло. Никакие угрызения совести не заставят его уйти с избранного пути.
Ему удалось починить душ в своей ванной комнате, и в восемь часов он спустился вниз, чистый и свежевыбритый. Он справедливо предположил, что Джилли не появится до тех пор, пока в этом не будет срочной необходимости. Будь на то ее воля, она бы скрывалась от Колтрейна до конца своих дней. Однако это было не в ее
И все же он не сомневался, что если будет нужно, то он выломает дверь и завершит дело. Она не сможет до конца жизни скрываться от своих чувств, от того, что ее пугало. Ничего у нее не выйдет. Вовсе не Колтрейн ее напугал, а собственная реакция — чувственная, необузданная, совершенно неожиданная.
Он не думал, что дела зайдут так далеко. Когда Джилли уселась на него верхом, было ясно, что никаких серьезных намерений у нее не было, но он-то не шутил. Он всего лишь хотел немного ее подразнить, возбудить, но не переходить рамки дозволенного. Но потом все стремительно завертелось, закружилось и вышло из-под контроля, и он не мог остановиться. Не мог и не хотел.
Колтрейн стоял в темной кухне и мрачно улыбался. Он думал о том, что тоже должен кое-чему научиться. Нельзя недооценивать Джилли Мейер и тот эффект, какой производит на него эта женщина.
Он допивал уже вторую чашку кофе, когда в кухню впорхнула Рэйчел-Энн. Впервые он видел ее столь оживленной. Заметив Колтрейна, она замерла на пороге. Он подозревал, что если бы она знала о его присутствии, то прошла бы мимо кухни.
— Есть кофе, — сказал он.
— Я уже выпила две чашки, — ответила она, не двигаясь с места.
— Выпей еще одну.
— Я потом очень нервничаю.
Прямо в точку, подумал он. Рэйчел-Энн выглядела, как клубок нервов.
— Тогда не пей, — он пожал плечами.
Он впервые оказался наедине с сестрой. И чувствовал себя очень неуютно.
— Нервы тоже иногда помогают, — сказала Рэйчел-Энн, вошла в кухню и налила себе кофе. Потом села напротив Колтрейна и насыпала в чашку целую гору сахара. Он с удивлением наблюдал за тем, как она готовит себе приторное густое месиво. — Я и так хотела с тобой поговорить.
— Давай поговорим, — согласился он, удобно расположился на стуле и замер в ожидании.
— Что ты сделал с моей сестрой?
Он ожидал совсем не такого вопроса.
— Что ты имеешь в виду?
— Я видела, как она куда-то уехала. Она даже меня не заметила. С ней был Руфус, и еще она плакала.
— Когда это было? Я думал, она спит.
— Пять минут назад. Так что ты с ней сделал?
— Ни черта я не делал, — солгал он, и глазом не моргнув. Он не собирался делиться с младшей сестренкой тем, что случилось в гостиной на диване.
— Врешь!
— И что с того? Неужели ты думаешь, что Джилли нуждается в няньке? Да еще в твоем лице? Она уже взрослая. И может сама решать за себя.
— Она не такая бесчувственная, какой хочет казаться. Она сильная, но легко ранимая. Может, потому, что слишком заботиться о других.
— Возможно, ты должна была об этом вспомнить перед тем, как лечь в постель с ее мужем, — усмехнулся Колтрейн.
Зеленые глаза Рэйчел-Энн потемнели от гнева. Колтрейн запоздало подумал, что выбрал не самый лучший способ общения с новообретенной сестрой.