Дом тысячи дверей. Часть 1
Шрифт:
— Ну что, по рукам? — спросил Мистер, не отрывая глаз от В.
— Чего? — выдавил из себя В.
— Ах да! — словно что-то вспомнил Мистер. — Я предлагаю вам нечто, — здесь Мистер сделал многозначительную паузу. — Но к великому моему сожалению я не смогу объяснить, что же такое есть это нечто, мда… Жаль, но язык в данном случае бессилен. Однако, я полагаю, это именно то, чего вы искали. Ведь вы сами толком не знали, чего хотите, когда совершали все эти безумные с точки зрения нормального человека поступки? А у меня есть то, что вам только смутно грезится во сне, то, чего вы так томительно и отчаянно жаждете. Ну, еще
— Если вы так непроходимо глупЫ, что не можете ясно осознать свою единственную жизненно важную потребность, так и быть, я скажу за вас: СВОБОДА! От всех и вся, упоительная, головокружительная, бескрайняя свобода — вот к чему вы стремитесь, ради чего поставили на карту все, что имели, досточтимый В.! Оставить все, быть никем, воспарить над обыденностью! — грохотал Мистер. Он устремил свой взгляд вдаль, простер руку над головой В., глаза его налились черной пустотой и он… В. не верил своим глазам — старикашка действительно «воспарил над обыденностью» и теперь висел неподвижно в метре от земли, вытянувшись к небу, как струна, простерев руку с зажатой в ней тростью в бесконечность. Через какое-то время Мистер мягко опустился на землю, невозмутимо опЁрся на свою тросточку и, наклонившись к В., подмигнул ему и громким шепотом произнес:
— Так как, сыграем?
В. совершенно ошалел и все так же безмолвствовал.
— Жизнь на помойке против чего-то неизвестного, но крайне привлекательного! Тебе ведь понравилось, а? — подмигнул Мистер. В. молча кивнул.
— Значит так. Даю тебе время на раздумья — до завтрашнего утра, — Мистер сделал вид, что вытаскивает из нагрудного кармана часы на цепочке и внимательно на них смотрит. — 24 часа! Если ты не согласен, то больше меня не увидишь, если согласен — я буду утром. Чао! — и не дав В. опомниться, Мистер удалился быстрыми шагами.
В. провел крайне беспокойный день и не менее беспокойную ночь. Мысли то сбивались в неразборчивую кучу, то разбегались прочь, как стадо перепуганных овец. Кто такой этот Мистер? Откуда он так осведомлен о жизни В., причем не только о фактах его биографии, но и о самых потаенных мыслях и желаниях? Чего он хочет? Что задумал? Зачем ему В.? Множество вопросов роилось в голове В., но отвечая на них и так, и эдак, прикидывая то одну, то другую версию, В. тем не менее не мог разгадать мотивы поведения таинственного Мистера. Что бы ни предполагал В., все было только пустыми домыслами.
В. не смог проглотить ни кусочка из тех объедков, что раздобыл. Он только пил воду не переставая — во рту стояла страшная сушь. В. не мог припомнить другого случая, который бы так выбил его из колеи. Раньше, в своей прежней жизни, В. сталкивался и со странными людьми, у которых явно не все были дома, и с людьми жестокими, которые могли при случае растоптать В., но В. не мог припомнить никого, кто произвел бы на него подобное впечатление. «Наверное, я совсем свихнулся на этой помойке», — думал В. и такое объяснение казалось ему наиболее близким к истине.
Не такой безумной в связи с наступающим сумасшествием казалась и возможность согласиться с предложением Мистера. «А что я теряю?» — думал В., и не мог не признать, что терять ему нечего. Сейчас почему-то бесцельное существование на помойке казалось В. немыслимым, невыносимым. Но представить, что будет, если он согласится последовать за Мистером, В. не мог. Предположения одно безумнее другого вертелись в голове В. Он не удивился бы даже, если бы Мистер оказался главой сатанинской секты, которая выискивает для принесения человеческой жертвы бесприютного бродягу, о котором все позабыли. И все же, все же…
В. вспомнил рокочущий голос Мистера, выкрикивающий: «Свобода!.. Вот к чему вы стремитесь, из-за чего поставили на карту все, что имели!» Если отбросить в сторону различные измышления и быть честным с самим собой, то В. не мог не признать, что в данном случае голосом Мистера говорил его собственный внутренний голос, на который В. обычно мало обращал внимание. Однако теперь этот голос словно обрел плоть и кровь в лице Мистера, и В. не мог игнорировать его, и уж совершенно точно В. не мог сделать вид, что Мистер только сумасшедший старикан, выкрикивающий бессмысленные псевдооткровения.
А этот его полет! При воспоминании о преодолевшем законы гравитации Мистере, В. затряс головой, словно стряхивая невесть откуда взявшуюся паутину. Хотя, если судить здраво, это не более чем дешевый фокус. Такие трюки в наши времена может проделывать любой иллюзионист средней руки. Тоже мне! Летающий старикашка! Смешно! В. хотелось смеяться, но почему-то воспоминания о сверкающих глазах Мистера вызывали у него не улыбку, а неприятный холодок на загривке.
Что же это за свобода, о которой кричал Мистер? «Оставить все!» Ха! Можно подумать, у В. есть что-нибудь, что можно оставить. Вот этот мусорный бак — бац! — В. раздраженно пнул бак ногой; или вот эти старые газеты — В. разворошил окружавший его мусор.
Он слонялся весь день и весь вечер в своем углу, погруженный в раздумья. Но все его догадки только еще больше разжигали любопытство, пока наконец В. не понял, что единственный способ разрешить сомнения — согласиться на предложение Мистера, или по крайней мере сделать вид, что согласен, а потом уже по ходу дела разобраться, что происходит. На этой успокоительной ноте, уже под утро, В. повалился на кучу газет в углу и задремал.
«Доброе утро!» — В. открыл глаза. Мистер сидел перед В. на облюбованной им еще вчера мусорной куче и приветливо улыбался. «Итак, я здесь, и стало быть решено!» — бодро проговорил Мистер, который сегодня был одет в изумрудно-зеленый с искрой костюм, вполне современный, но все же неуловимо странный. На голове его красовалась темно-зеленая шляпа с широкими загнутыми полями. В., впрочем, уже не удивлялся ни наряду Мистера, ни его бредовым заявлениям. Однако, дабы сохранить чувство собственного достоинства и дать понять старику, что В. не намерен подчиняться каким бы то ни было его распоряжениям, В. хотел промычать что-то вроде: «ничего не решено», или «не вздумайте давить на меня», или, возможно, что-то более впечатляющее, но все возражения В. потонули в холодном взгляде Мистера и его жестких словах: