Дом у кладбища

Ле Фаню Джозеф Шеридан

— Я следовал и впредь буду следовать моему долгу, сэр, — сухо, но с твердостью заявил Лоу.

— Вы совершили грубейшее насилие — какой тут, к черту, долг… ха-ха-ха!

— Эй, карета у входа? — крикнул Лоу.

— Постойте, сэр, — продолжал Дейнджерфилд, злобно осклабившись; он с явным усилием сдерживал себя, чтобы не перейти на крик. — Я заставлю вас выслушать мой протест и внять моему предостережению, даже если это попусту отнимет у вас целых две минуты вашего драгоценного времени. Вы едва не лишили меня жизни, а потом взяли под арест за преступление, совершенное другим человеком, который присвоил себе имя того, кто покоится в земле полных двадцать лет. У меня есть доказательства; они подкреплены авторитетом солидной лондонской конторы «Братья Элрингтон»; наконец, имеется официальный документ, скрепленный подписями покойного сэра Филипа Дрейтона, баронета, из Дрейтон-Холла, а также двумя другими почтенными свидетелями; все в один голос

говорят: умер, сгнил, рассыпался в прах — вот оно как, сэр! А вы, ирландский растяпа, в своей взбалмошной заносчивости, смеете возводить на меня клевету — на меня, в любом отношении стоящего выше вас на сто ступеней, — прилеплять ко мне его грязное имя, сваливать на меня его грехи, вторгаться ко мне в дом далеко за полночь, брать меня на мушку под моим собственным кровом, силой тащить меня в тюрьму, к ворам и разбойникам. Я убил доктора Стерка — надо же такое измыслить! В своем ли вы уме, сэр? А не я ли выразил готовность заплатить гонорар врачу суммой в пятьсот гиней, дабы вернуть доктору Стерку дар речи? Не я ли заручился ради него консультацией лучшего лондонского специалиста? Не я ли по дружбе выгораживал его перед лордом Каслмэллардом? Не я ли, дабы умиротворить его кредиторов и предоставить возможность родственникам обеспечить ему самый лучший медицинский уход — короче говоря, дать ему больше шансов на то, чтобы он мог выздороветь и вернуться к жизни, — разбрасывал деньги столь же щедро, сколь вы, сэр, не ссудив и не пожертвовав на благое дело ни шиллинга, пролили мою кровь, каждая капля которой, сэр, обойдется вам в изрядный ломоть вашего состояния. Но даже если Стерк и не вымолвит ни слова, у меня есть улики, ускользнувшие от вашего глаза, — вы, самодовольный болван; хотя свидетель и мало уступит вам в полоумии, его показаний будет достаточно для того, чтобы указать, кого должна покарать длань правосудия. Есть еще и другой Чарлз, сэр, на котором лежат всеобщие подозрения, его ожидают суд и смертный приговор, — это гнусный Чарлз Наттер из Мельниц, сэр! Мотив совершенного им преступления очевиден, а подробности, я думаю, прояснятся из показаний Зикиела Айронза, чего бы они ни стоили.

— Мне незачем уточнять, сэр, что вы арестованы во многом как раз благодаря показаниям упомянутого вами Зикиела Айронза, — проговорил судья Лоу.

— Я арестован, я — благодаря показаниям Зикиела Айронза? Что, Зикиел Айронз обвиняет меня в преступлении, вину за которое он здесь не более как два часа назад возлагал, подкрепляя свои слова клятвой, на Чарлза Наттера? Да ведомо ли вам, сэр, что он просил меня отвести его утром к вам, дабы под присягой подтвердить рассказ, запись которого лежит у меня в столе? Клянусь жизнью, сэр, в хорошеньком же обществе я оказался, точно буйнопомешанные вырвались из-за решетки на свободу. Безумец направляет безумца — и оба набрасываются на того, у кого рассудок цел. Одно-единственное слово доктора Стерка разнесет вас в пух и прах — дай только Бог ему заговорить!

— Он уже заговорил, сэр, — бросил в ответ Лоу. В приливе гнева, вызванного оскорбительными выпадами Дейнджерфилда, он забыл о своей обычной осторожности.

— Ха! — вскричал пораженный Дейнджерфилд, растянув рот до ушей в радостной улыбке, которая плохо совмещалась со свирепым, мечущим искры взглядом, дико устремленным на окружающих. — Ага, так вот как! Браво, сэр, брависсимо! — Улыбаясь еще шире, он принялся колотить неповрежденной рукой по столешнице, словно зритель, аплодирующий счастливой развязке пьесы. — И что же, сэр? Несмотря на его заявление, вы хватаете меня по чудовищному поклепу полоумного клерка — вы, законченный кретин!

— Пустой номер, сэр, оскорблениями вы меня не проймете, хвастовством не запугаете. Пыжьтесь сколько хотите, а от своего я не отступлюсь. Мой долг мне совершенно ясен. Пусть последствия будут какие угодно, а дело до конца я доведу.

— Запугать вас? Ха-ха-ха! — С язвительным смешком Дейнджерфилд покосился на окровавленный рукав. — Нет, сэр, не берусь, однако от наказания моего вам не уйти. Доктор Стерк опровергнет болтовню этого жалкого Айронза — и я живо заткну вам рот!

— Не в моем обычае, сэр, скрывать от арестованного чьи-либо показания. С какой бы стати мне отлучать вас от мира, коль скоро вы ни в чем не повинны? Доктор Стерк, сэр, под присягой недвусмысленно обвинил именно вас. Убийцей, который покушался на его жизнь в Мясницком лесу, он назвал Чарлза Арчера, скрывающегося под именем Пола Дейнджерфилда и проживающего в этом доме, известном под названием Медный Замок.

— Как?! Я не ослышался? Доктор Стерк обвиняет меня? Да простит мне Бог, сэр, но теперь я вижу ясно: все вы форменным образом рехнулись. Доктор Стерк! Доктор Стерк бросает мне обвинение в том, что я покушался на его жизнь! Тысяча проклятий, сэр, — этого попросту не может быть! Неужели вы ему поверили? Если он говорит такое — значит, все еще бредит…

— Тем не менее это его слова, сэр.

— Тогда скажите на милость, сэр,

не кажется ли вам, что вы несколько поторопились, всаживая в меня пулю у моего собственного очага? Вы, зная меня более чем достаточно, опирались единственно на околесицу больного с помутившимся разумом, едва очнувшегося от затяжной летаргии. Сэр, хотя закон и не предусматривает наказания, соразмерного со столь вопиющей поспешностью, но я обещаю вам, что взыщу с вас наложенный штраф сполна — до последнего шиллинга… А теперь, сэр, ведите меня куда хотите — сопротивляться я не намерен. Прострелив мне руку, можете испортить мне все дела, растерять все мои счета и деловые бумаги, можете попытаться воспрепятствовать моему оправданию и окончательно подорвать мою репутацию — за все, сэр, вы заплатите мне сполна.

С этими словами Дейнджерфилд левой рукой нахлобучил на голову треуголку и, ядовито усмехаясь, молча кивнул миссис Джукс; та, жалостно всхлипывая, накинула ему на плечи белый сюртук и застегнула пуговицу возле горла. Входная дверь была распахнута настежь, свечи ярко горели в ночном воздухе; Дейнджерфилд вышел из дому небрежной, уверенной походкой человека, идущего навстречу торжеству в справедливом деле отмщения, и с легкостью взобрался на свое сиденье. Миссис Джукс видела, как заняли свои места констебли; еще раз мелькнуло перед ней мрачное, без кровинки, лицо, столь хорошо ей знакомое; запомнились ей насмешливая гримаса, кривившая губы хозяина, запятнанный кровью рукав — и дверца кареты захлопнулась. Щелкнул кнут, раздался возглас кучера, лошади тронулись с места, медленно повернулись колеса — и экипаж, уносивший хозяина Медного Замка, исчез в темноте, подобно картинке из волшебного фонаря, оставив на крыльце плачущую миссис Джукс со свечой в руке.

Глава XCIII

ДОКТОР ТУЛ И ГРЯЗНЫЙ ДЕЙВИ ВЕДУТ ПЕРЕГОВОРЫ В ГОЛУБОЙ КОМНАТЕ

Карета, погромыхивая, неспешно катилась вперед по направлению к Дублину. Несмотря на выказанную мистером Лоу неколебимость, филиппики Дейнджерфилда подействовали на него самым неприятным образом. Подсказка Клаффа ничему не помогла; предмет, который, как он якобы видел, арестованный прятал в ящик своего комода той самой ночью, когда совершилось покушение, найти так и не удалось, а ведь именно он, судя по описанию, вполне мог послужить тем оружием, каким был проломлен череп Стерка. Недоброе предчувствие подсказывало судье, что безобидный хлыст для верховой езды так и останется единственной вещественной уликой, подкрепляющей показания капитана; с другой стороны, невозможно было так просто отмахнуться от слов Дейнджерфилда как совершенно безосновательных. Чем обладает иной человек — некой магнетической силой или вдохновенным сценическим даром, благодаря которым окружающие подпадают под совершенно неотразимое воздействие и заражаются нужным чувством? Однако в отсутствие Дейнджерфилда убедительность его доводов значительно пошатнулась, а вызывающая напористость потеряла силу. В памяти судьи ожили четкие и связные показания Стерка, который подробно разъяснил каждую деталь происшествия, а также подкрепившие их не менее подробные и полностью изобличающие злодея показания Айронза: все обстоятельства преступления, под влиянием белоголового мага ставшие на мгновение неясными и разрозненными, теперь выстроились в стройную цепочку — и целостная картина событий явилась мысленному взору судьи во всей своей железной последовательности и нерушимой завершенности.

— Эй, парни, кто-нибудь из вас, бегите, откройте ворота Мельниц, — крикнул Лоу в приливе оживления, с души у него словно камень свалился. — Для бедной миссис Наттер это будет хорошей новостью. Утром она увидится с супругом.

Судья подскакал на своей охотничьей лошади к Мельницам, где, загрохотав дверным молотком, поднял тот переполох, о котором мы уже знаем. Услышав весть, переданную несчастной Салли Наттер, миссис Мэтчуелл, слепой скрипач и даже премудрый Грязный Дейви вздохнули с несказанным облегчением. Есть на свете люди, для которых любой оклик звучит вызовом на суд. Пока суть дела не прояснится, они, пребывая в неизвестности, лихорадочно перебирают в уме возможные для того поводы, подводя мрачный для себя итог: неужто всплыло на свет божий то или иное злодейство, неужто давно погребенная жертва встала из гроба, чтобы схватить супостата за горло?

Коротко изложив благую весть миссис Салли, мистер Лоу обратился с предостережением к смуглой леди на нижнем этаже, но та в ответ, теперь уже совершенно ободренная, только ухмыльнулась и, щелкнув пальцами, не замедлила осыпать рослого магистрата отборной бранью, даже не удосужившись привстать с кресла в гостиной, где она расположилась с прежним комфортом. Судья вновь забрался на своего гунтера и, пришпорив его, без особого труда нагнал громоздкий экипаж. Мистер Лоу принадлежал к числу общественных деятелей, преданных своему долгу, а бывший обитатель Медного Замка не относился к числу заурядных арестантов, он вполне заслуживал того, чтобы быть исправно препровожденным к новому жилищу, пускай не со всеми удобствами, но зато в целости и сохранности.