Дом, у которого вынули душу
Шрифт:
Слова лились из девочки дробным сбивчивым речитативом, крупные, с горошину, слезы катились по щекам.
– Ты хотела, чтобы ситуация разрешилась? Вот, пожалуйста – теперь нам точно необходимо поговорить, – произнес Алекс.
– О чем поговорить? – София делала вид, что не понимает его.
– Боже мой! Хватит ломать комедию! – вспылил мужчина. – Это невыносимо! Мы отравляем жизнь не только друг другу, но и ребенку.
– Велька сказал, что ты не отдашь меня, – всхлипнула Карина, и эти слова заставили родителей замолчать.
– Малыш, мы же обсуждали Вельку, – осторожно произнесла София. – Это просто выдумка.
– Нет! Нет! Неправда! – воскликнула девочка. – Он утешает меня, показывает мне сказки, играет со мной. Он правда есть, он живет в шкафу!
Родители переглянулись – им сразу стало не до выяснения отношений. Оба поняли, что сейчас важнее всего спасать ребенка, причем любой ценой. София начала судорожно перебирать контакты телефонной книги в поисках номера того самого капустного профессора.
Уже через час все трое сидели в белом стеклянном кабинете психолога. Помня Карину и ее проблему по прошлым визитам, он сразу начал с места в карьер.
– Ну что, моя дорогая, Велька опять вернулся? – Карина не ответила. – Что он говорил тебе в этот раз?
Карина не отвечала ни на один вопрос, даже не смотрела в сторону психолога. А тот, входя в раж, наседал на нее, задавая один вопрос за другим. Наконец, Алекс, вместе с Софией сидевший чуть в стороне и позади Карины, не выдержал:
– Оставьте Вы ребенка в покое! Вы разве не видите, что у нее стресс!
– Молодой человек, успокойтесь, пожалуйста. Доктор здесь я, мне виднее, как вести диалог с больной.
– Она не больная!
– Не кричите, своим криком Вы лишь усугубляете состояние девочки. А ее нужно жалеть…
– Не надо меня жалеть, – перебила его Карина, не прекращая разглядывать носки своих кроссовок. – Я все знаю про потаскуху и то, что мама хочет отдать меня ей.
В кабинете повисла тишина. Глаза и рот профессора округлились, он уставился на Софию и Алекса.
– Карина, ты что….. – начала было женщина, но психолог поднял руку в жесте, призывающем ее к молчанию.
– А где ты услышала это слово? Ты знаешь, что оно означает? – осторожно спросил у девочки доктор, пытаюсь нащупать ниточку диалога и раскрутить его.
– Слышала. Мама так вчера говорила, когда они с папой ругались. Она сказала, что отдаст меня и чемодан без ручки, который устала нести.
София занервничала, заерзала в кресле.
– Так-так-так, – медленно проговорил доктор, из-под очков разглядывая Софию и Алекса. – Кажется, мы копаем совершенно не в том направлении. Думаю, сначала нам нужно поговорить с мамой и папой.
По интеркому доктор вызвал секретаря, которая увела Карину в игровую, посулив ей мультики и раскраски. Выходя из кабинета, девочка не посмотрела ни на Софию, ни на Алекса. Как только дверь за ней закрылась, профессор сложил ладони домиком и вперился взглядом в пару.
– Расскажите, пожалуйста, что такого услышала Карина?
– Это личное, семейное дело, – ответил Алекс.
– Послушайте-ка, молодой человек. Мне совершенно нет дела до вашей личной жизни – я не привык копаться в чужом грязном белье. Но между вами состоялся какой —то разговор, который девочка, судя по всему, подслушала случайно. В этом разговоре было что-то, что послужило пусковым механизмом для нового приступа болезни, от которой мы пытаемся избавиться уже несколько лет с переменным успехом. Возможно, это станет ключевой точкой, опираясь на которую, мы сможем проработать вашу ситуацию и навсегда избавить Карину от ее воображаемого друга. Поэтому я спрашиваю еще раз: что такого она могла услышать?
Конец ознакомительного фрагмента.