Дом Утраченных Грез
Шрифт:
Ему было еще не по себе от сна, в котором Никки привиделась ему в виде женщины-скорпиона. Ему так и представлялось изогнутое жало у нее над плечом, образ этот пылал в его мозгу, как он ни старался избавиться от него.
Утром тайна смрадного запаха за домом разрешилась, и, разумеется, Никки тут была вовсе ни при чем. Майк вооружился косой и проложил себе путь к задней стене дома, где обнаружил разлагающуюся молодую лису. Она застряла в рулоне ржавой мелкоячеистой проволочной сетки, заросшем травой. Неизвестно, сколько лиса там провалялась, но он поддел ее
В нескольких ярдах от скалы лодка стукнулась о подводные камни и заскребла по ним днищем. В воде колыхались скользкие зеленые и словно бархатные водоросли, прилепившиеся к скале.
– Легче! Легче! – Майк выпрыгнул из лодки, провел ее между камнями, пока она не уткнулась в галечный берег. – Суши весла!
Никки вынула весла из уключин и положила на дно лодки.
– Ну ты, командир!
Они разгрузили лодку, сложив все в тени скалы, и расстелили полотенца. Полоска прекрасного желтого песчаного пляжа была узка: только-только, чтобы троим удобно вытянуться. Ким поставила бутылки в озерцо холодной горной воды, потом они, взявшись втроем, вытащили лодку на гальку.
– Теперь можно расслабиться, – сказал Майк.
– Расслабляйся, если хочешь, – сказала Никки. – Я уже.
– Уже расслабилась? Хорошая новость для всех нас.
– Вы, двое, ПРЕКРАТИТЕ СЕЙЧАС ЖЕ! – сказала Ким. – А если не прекратите, я возьму лодку и вернусь домой. Оставлю вас здесь одних.
Майк прикусил язык. Никки закусила губу.
Итак, они приготовились по-настоящему предаться солнцу. Ким и Никки тут же легли на спину, подставив тела жарким лучам. Майк полулежал, опершись на локоть, и, жуя травинку, смотрел на дом – белое пятно на далеком берегу. Горы позади дома, золотистые и розовато-лиловые там, где был голый камень, были подернуты легкой дымкой, сквозь которую смутным силуэтом виднелся хребет, как горбатая спина спящего динозавра. Пульсировало желтое солнце.
– В чем дело? – пробормотала Ким.
– Ничего, все в порядке. – Он лег на полотенце.
Ким вытянулась между Никки и Майком. Через пару минут обе женщины скинули купальники. Майк остался в шортах.
Его изумило, до чего по-разному сложены эти женщины. У Ким грудь была тяжелой, с бордовыми, как темные сливы, сосками. У Никки соски были как маленькие янтарные шарики. Кожа у его жены была влажная и бархатистая, тогда как у Никки сухая, как мягкая лайка, и цвета жженого сахара, в отличие от медово-золотистой у ее подруги. Фигуры у них настолько отличались, что можно было подумать, будто они принадлежат разным расам; и если у Ким сокровенный плод щедро предлагал себя, как лопнувшая спелая смоква, то у Никки прятался в глубине густых зарослей.
– Он разглядывает нас, – сказала Никки.
– Только как художник, – буркнул Майк.
– Почему твой муж все еще в шортах, когда мы голые? Думаю, это нечестно.
– Сними их с него.
– Нет, ты сними.
– Ты.
– Нет, ты.
– Ты сними.
– Нет, ты сними.
– Ладно, – сказала Никки, поднимаясь. –
Женщины со смехом отступили, увидев у Майка чудовищную эрекцию.
– Удовлетворены? – смущенно проворчал Майк, но не сделал попытки прикрыться.
– Нет, – хихикнула Никки, – но были бы не прочь.
– Пойди окунись или еще что-нибудь сделай, – сказала Ким.
Майк перевернулся на живот, упершись набухшим концом в горячий песок под полотенцем. Но ощущение было таким болезненным, что он внял совету Ким, погрузился до паха в искрящуюся аквамариновую воду и брел, пока зверь не присмирел.
– Ты начинаешь обгорать, – сказала Ким, когда он вышел из воды.
Он лег на живот, а она села ему на ягодицы, чтобы натереть плечи и спину лосьоном от загара. Потом натерла Никки, а Никки – ее. Они лежали, подрумяниваясь на жарком солнце, как деликатесное блюдо для пира богов.
Майк задремал, а когда открыл глаза, услышал, что женщины тихонько разговаривают о нем.
– Да что ты говоришь?
– Не веришь, спроси сама.
Он почувствовал раздражение. Прервав их разговор, он ворчливо пожаловался на жару. Потом побрел к воде, нырнул, и море показалось ему огромной чашей с зеленым желе. Сделав несколько кругов, он вышел из моря и, напевая, болтая, принялся готовить барбекю.
– Кто проголодался? Кому вина?
– Неужели это тот же человек, что две минуты назад полез в воду?
– Не может быть. Тот был несчастный старый брюзга который жаловался на головную боль.
Майк рассмеялся и налил всем. Потом собрал плавник для костра, облил его керосином, который они прихватили с собой, и выложил вымоченные в маринаде мясо и овощи.
Но зажечь костер оказалось нечем.
– Уверена, я клала спички в лодку, – недоумевала Ким.
– Я сплаваю, – сказал Майк.
– Ты не можешь грести туда и обратно, – возразила Ким. – Я поплыву.
Никки улеглась обратно на полотенце и прикрыла глаза.
– Хочешь, чтобы я помогла тебе?
– Справлюсь сама. Постарайтесь остаться друзьями, пока меня не будет.
Столкнули лодку в море. Ким умело взялась за весла. Майк и Никки остались одни.
– Ты опять обгораешь, – минуту спустя сказала Никки. Она зашла ему за спину, открыла пластиковый флакон с кремом от загара и натерла ему плечи. Потом принялась за ягодицы. – Почему ты ничего не сказал?
– Извини.
– Извини? Как это понимать? Просто устроили этот чертов пикник, и никакой возможности поговорить. Это по правилам?
– Нет.
Она встала и посмотрела на море. Лодка уже превратилась в крохотную точку. Она присела рядом с ним на корточки, перевернула его на спину, чтобы можно было натереть ему грудь. Крем застрял в волосах, покрывавших грудь Майка. Длинными тонкими пальцами она втерла крем ему в кожу. Потом перекинула ногу и уселась на него верхом, ягодицами на его пах.