Дом в центре
Шрифт:
– Его брали, там два се-узу были. И у Кардинала два се-узу. Слава Аллаху, меня там не было. А что случилось – никто не знает. Только трупы. И куда он скрылся – никто не знает, наружная охрана никого не выпускала. Словно этот твой… Седой умеет Домом пользоваться.
На экране телевизора появилось изображение незнакомого кабинета. Пол, кресла, ковер – везде валялись трупы. Назойливо, как специально размазанная краска, лезла в глаза кровь. Дрожание камеры в руках оператора можно было объяснить как неопытностью, так и чрезвычайным волнением. Однако, дважды прочертив комнату,
Я внимательно вглядывался в экран. Похоже, подвоха не было. Совсем недавние воспоминания перед глазами: отец показывает фотографию, что-то говорит… Словно полжизни я ухлопал на войну с Кардиналом. А всего прошло… Месяц или два? И какое время считать: растянутое, нерастянутое? М-да, поработал Седой, порезвился. И без папаши моего не обошлось, кто, как не он, помог Седому бежать?
– Ну что, доволен? – спросил гость, выключив видик.
Я помолчал секунд двадцать, не зная, что сказать. И от этого незнания захотелось ответить вопросом на вопрос, да так лихо, чтобы и мне узнать хоть самую малость.
– А где гарантия, что это не спектакль? Набрали статистов, измазали томатным соком, мебели наломали. Одного загримировали Кардиналом…
– Да как?.. Да зачем?.. – Собеседник даже вспотел от возмущения. – А если бы у тебя твой наймит сидел?
– Нет наймита. Пришили вы его и прикидываетесь, что он ушел. А кто такие се-узу?
– Живой он! Живой! Дай мне Аллах таким живым быть. – Гость достал платок и вытер вспотевший лоб. – А се-узу – земляки его, Седого твоего. Из одного мира, только из другой страны. Се-узу – примерно как суперагент переводится. Специальная подготовка, сверхшпионы… Это еще с древности идет. Они мне рассказывали, что их шейх, учитель, значит, говорил: «В мире может быть только сто один се-узу». Самые лучшие считались в ОИРе и в Чосоне, Корее по-нашему, если я не ошибаюсь. Вот… Восемь се-узу нам дали и еще двадцать два простых офицера. А Седой, получается, тоже се-узу. И классом выше. Что нам теперь в ОИРе сказать? Четырех Седой у Кардинала кончил. Из них трое – аристократы, из центра, корни к Рязанскому халифату уходят. И еще…
Он посидел, помолчал, откинувшись в кресле, потом вновь взял пульт управления, принялся возиться с видиком и продолжил:
– Говоришь, убили мы друга твоего Седого? Ну, ну… Вот тебе еще привет от него. Лагерь у нас был такой… Неважно, где. В средней полосе. Вроде как шабашники в нем жили, а на самом деле гости из ОИРа с обстановкой знакомились, русский язык учили, обычаи. А шабашники работали, да. Накрыл их кто-то ракетами, я думаю, Седой… с тобой.
– Нет-нет-нет, – я завертел головой так, что чуть не вывернул шею, – первый раз слышу, клянусь.
– Не могу тебе это место показать, не сняли мы, гебешников там много набежало и военных. Да и ничего особенного там. Выжженная земля. А вот другой лагерь у нас в Средней Азии есть… был, так там видеокамеры стояли, записывать могли. Не густо, но записали.
На экране появилась картинка как из голливудского кинобоевика. С той только разницей, что здесь разобрать что-либо было абсолютно невозможно. Ночная темень, прожектора, проволока, мечущиеся фигуры, в том числе в милицейской форме, сполохи взрывов.
– Разница во времени, – продолжил добровольный комментатор, – три часа. Это же надо таким лосем быть! У него что, личный самолет сверхзвуковой? Или его кто-то через Дом таскает? А ну давай говори!
Пришел гость явно как проситель, но горечь поражения, а главное – привычка командовать – изменили его поведения. Я же был настолько обескуражен, что не смел возразить. И выдумал настолько неправдоподобную историю, что даже через пять минут уже был не в состоянии ее вспомнить. Опять Атлант, его брат, сват… Через четвертый этаж вытащили Седого…
– Надоел ты мне, – племянник Кардинала перебил мои излияния. – Где-то врешь, где-то не врешь. Мне не до того. Запоминай. Увидишь своего Седого – передашь: Организации больше нет. Я ухожу от дел. Ухожу! Все. И без моей помощи мусульмане вас съедят. С нами бы все даже тише было бы, почти без насилия. Но зачем мне это? Я могу в месяц по миллиону делать. Зачем мне власть? Надоело. Передай Седому – ухожу. А вам и сто Седых не помогут.
Гость извлек из видика кассету, покряхтел, посопел, словно старый дед, откашлялся вместо прощания и ушел.
«Весь вечер на манеже, – подумал я, – все рассказал, покаялся в грехах и отрекся. Мавр сделал свое дело».
Голове было от чего пойти кругом. Во-первых, никто не давал гарантии, что все услышанное правда. Во-вторых, если правда, то получается, все меня подставляли. Кардинал – мафии, а родной отец вместе с Седым – Кардиналу. Просто Иванушка-дурачок какой-то. Своего «я» ни на грош. В-третьих… а в-третьих, дурак – он дурак и есть. Вот хотя бы с четвертым этажом. Кардинал кого-то в заложниках держал. Почему я, идиот, забыл о них? Мог ведь потребовать, чтобы отпустили.
Долго ломал я голову над самыми разными загадками. А поздно вечером позвонил недавно найденный и тут же забытый в суматохе брат Борис и сообщил, что Михаил Ильич два дня назад умер при странных обстоятельствах.
17. Жизнь прекрасна, но… удивительна
Прошло три дня. Отец с Седым так и не объявились. Что непонятней всего – исчезла даже мать. Хорошо, если это отец спрятал ее на время своих авантюр. Оставалось надеяться на это. А искать… Кого из жильцов Дома можно найти?
С Рутой я тоже не виделся. Идти к ней первому, после всей истории с похищением и освобождением, не хотелось. То ли чувство вины мешало, то ли какой-то дурацкий принцип. И она не шла. Ничего, не последний день живем…
Я побывал в Риме. Поборол опасения оказаться белой вороной в чужом непонятном городе. И был вознагражден. Рим – лучшее в мире место для «белых ворон». Я выглядел банальным туристом, которые встречались здесь на каждом шагу. Да почему выглядел? Я БЫЛ туристом! А паспорт и виза – это уже вторично.