Дом в ноябре
Шрифт:
Я запер дом и для защиты от случайных вторжений, изменил его внешность так, чтобы она создавала впечатление забвения и покинутости, воздвиг защитные поля, излучающие ауру запустения и беспорядка. Против Алгорика я принял отдельные предосторожности: я настроил излучение в особом диапазоне, влияющее исключительно на его особый рисунок коры головного мозга. Он сошёл бы с ума от боли, попытавшись приблизиться.
Так прошли годы. Дважды приходил Алгорик, каждый раз я слышал его телепатические призывы ко мне, отчаянные мольбы о позволении вернуться. Та женщина давно была мертва, его глупость превратилась в горький прах. Но хотя моё
Затем однажды я зафиксировал слабый отзвук из глубокого космоса. Я следил за ним, смотрел как он усиливается, до тех пор, пока у меня больше не осталось сомнений: приближался кокон Моуна, миновав орбиту Плутона он падал на Солнце со всё возраставшей скоростью. День, которого так долго боялись, приближался. Моун был здесь.
Я знал, что мне надо сделать. Непространственный передатчик, лежащий в сердце этой станции, сконструирован так, что его нельзя активировать в одиночку. Сложный кодовый ключ, раскрывающий его могучие силы состоит из двух взаимодополняющих, связанных между собой и находящихся в голове сеток. Одна была доверена мне. Другой владел Алгорик.
Я один обнаружил надвигающуюся угрозу, но нужны были усилия нас обоих, чтобы известить об опасности Великие Миры.
Когда-то мы были близкими друзьями, я и Алгорик. Мы знали разум друг друга достаточно для того, чтобы поддерживать контакт на межпланетных расстояниях. Я воззвал к нему – и в конце концов он пришёл.
Я сознавал риск, на который иду, но другого выбора у меня не было. Я сбросил защитные барьеры, позволив ему войти на станцию. Впервые за полвека мы стояли лицом к лицу.
Я сказал ему, что прошлое должно быть забыто, забыты наши разногласия. Задача наша ясна: объединиться, чтобы послать сигнал, что призовёт силы Галактики, которые выжгут заразу, прежде чем она сможет распространиться.
Но он отказался. Вопреки долгу и всем традициям Наблюдателей, он отказался. Мы многого лишились, сказал он, многим пожертвовали. Теперь слишком поздно спасать планету, галактические силы прибыв на планету найдут только покинутое нерестилище и миллион пустых площадок для запуска коконов, рассыпанных по бесплодным камням разграбленного мира. А если они к тому моменту ещё не разлетятся, то чтобы уничтожить созревающие коконы потребуется всепланетная стерилизация. И в этом всесожжении погибнем и мы. Вместо этого, лепетал он, мы должны использовать непространственный передатчик, чтобы бежать из этого обречённого мира в безопасное место. Существуют тысячи планет, на которых мы могли бы затеряться, вновь обретя все блага Великой Цивилизации, от которых мы так давно добровольно отказались.
Я отказался, как он, должно быть, и предполагал. Он потребовал у меня мою часть кода, и когда я не пошёл и на это, он стал беситься, умолять, улещивать меня – без толку. В конце концов он убил бы меня, но у меня наготове было скрытое оружие, и как только он ударил меня – я в него выстрелил.
Я упал, он – нет, хотя я был уверен, что попал в цель. Я потерял сознание, а когда очнулся, он уже ушёл. Тогда в голове моей просветлело. Слишком поздно я увидел глупость того, что я натворил: Алгорик ушёл – один, а я умираю. Кто же теперь встанет между Моуном и беспомощным миром? Но, возможно, он вернётся. С большим трудом мне удалось создать кабину жизнеобеспечения и забраться в неё в том виде, в котором ты меня сейчас видишь.
А теперь вместо Алгорика – незнакомец. – голова старика запрокинулась назад, его скелетообразные руки дёргались, словно хватаясь за исчезающие возможности.
– Алгорик, – пробормотал он. – Если бы я мог знать…
– Алгорик мёртв, Гонил, – отчеканил Мэллори. – Мы с тобой до сих пор живы. Что мы можем предпринять?
Гонил издал звериный звук отчаяния.
– Ничего! Ничего! Слабость человеческая, преступная слабость. И всё же… не доводилось ли вам знавать Риану в юности…
– Риана, – произнёс Мэллори. – Кажется, что я слышал это имя раньше.
– Высокая, стройная как ива, глаза странные, бледно-голубые, волосы – чернее ночи. Человек и посильнее Алгорика мог счесть, что целый мир – небольшая плата за неё. И всё же, если бы моя вера была сильней…
– Теперь я припоминаю, – задумчиво нахмурился Мэллори. – Истории, что дядя Эл рассказывал мне во сне…
Мэллори замолчал, его лицо напряглось.
– Сон – этот дом – и дядя Эл. Одежда, которую он носил…
– Да, да? – Гонил в недоумении воззрился на него. – Что?..
– Старик, – сказал Мэллори. – Есть подозрение, что мой воображаемый дядя и твой друг Алгорик – одно и то же лицо.
– Кажется, я начинаю понимать, – сказал Гонил. – Дом, который, как ты говоришь, виделся тебе во «сне», несомненно, именно этот дом – каким он был полвека назад, каким его в последний раз видел Алгорик. Его явление тебе было, само собой, телепатической связью.
– Почему? Как?
– Очевидно, на то была причина, – ответил Гонил. – Алгорик был не из тех, кто подвержен прихотям, – он посмотрел на Мэллори, донельзя ошарашенный. – Точно! Сходство, которое я увидел! У тебя его глаза, его рот, его осанка!
– Ты хочешь сказать мне, что Алгорик… мой отец?
– Не отец, но дед, а возможно, что и прадед! Само собой! Неудивительно, что он заинтересовался тобой и навещал тебя посредством разума, если не во плоти.
– А почему не во плоти? Бог ведает, как мне не помешал бы родственник…
– Риана должна была состариться и умереть много-много лет назад. Его дети должны был вырасти, в то время, как он не постарел ни на день. В конце концов ему пришлось «умереть» или исчезнуть и никогда не возвращаться, чтобы в его смерть поверили. Но он мог бы сохранить знания о своих потомках, мог узнать о них, когда ты был сиротой, заметить твоё волнение – и вступить с тобой в телепатическую связь в младенчестве, прежде чем воспитание сделает подобный контакт невозможным.
– Да, вполне вероятно. Но почему?
– А почему нет? Алгорик был человек, как и все остальные. Однако…
– Однако что?
– Должна быть причина. И эта причина должна иметь отношение к твоему присутствию здесь и сейчас. Он рассказал тебе об этой станции, ты почувствовал мой зов, мою нужду в тебе! – в речи Гонила ощущалась растущая надежда. – Он покинул свой пост, но, возможно, не до конца забыл о своём долге. Возможно, он избрал тебя, чтобы продолжить его дело, если он потерпит поражение. Что толку вести тебя сюда, если ты не принёс с собой то, что мне нужно?