Дом в ноябре
Шрифт:
– Твоя байка шита белыми нитками, старик, – ответил Мэллори. – В этой пьесе Алгорик был выбран на роль злодея, да? Он хотел смыться, а ты был прямо весь в белом.
– Я был верен своему долгу.
– И поэтому ты убил его?
– Но, как я уже говорил, он сбежал…
– Его тело лежит в прихожей, Гонил. И с трупом что-то странное. Он одет в старомодную одежду. И он молод, а ты нет. Я думаю это тебя выставили за дверь, Гонил. И думаю, он впустил тебя, поскольку ты поклялся, что пришёл помочь, а когда ты оказался внутри, то застрелил его, возможно случайно, а затем сообразил, слишком поздно, правда, что ты всё ещё в ловушке, потому что он запер от
На мгновение лицо Гонила перекосилось, словно раздираемое надвое противоборствующими силами, затем он оглушительно захохотал.
– Прекрасно! Какое значение это имеет сейчас? Часть правды ты угадал – но я уволок у Алгорика его сладчайший фрукт! Я сбежал – и прихватил с собой его женщину. Она родила ребёнка от него и умерла – так что его победа обернулась пустотой! Но всё это в прошлом, далёком прошлом. Иди же в передатчик, тебя ждёт целый мир, великолепие которого ты и вообразить не можешь!
– Полагаю, он позвал тебя сразу же, как только засёк приближение Моуна. Он думал, что теперь, перед лицом врага, ты решишь зарыть топор войны и сделать дело, ради которого прибыл сюда. Но ты по-прежнему думал только о собственной шкуре.
– Ложь! – завыл Гонил. – И пока ты раздуваешь эти фантазии, наши возможности утекают как вино из разбитого бокала!
– Думаю, в самый последний момент, когда он знал, что умирает, он звал меня, – продолжил Мэллори. – Вот что вывело меня из комы, привело сюда. Теперь ты готов использовать меня, чтобы помочь твоему побегу и даже не думаешь о судьбе шести миллиардов человек.
– Ты сказал… шесть миллиардов человек? Джефф Мэллори, ты кое-чего не знаешь: ты еще не уяснил ситуацию…
– Я уяснил достаточно для понимания того, что пока есть хоть один единственный шанс остановить рак, прежде чем будет слишком поздно, я им воспользуюсь!
– Но – Джефф Мэллори – нет человеческой расы, которую можно спасти. Конечно, ты знаешь! На выбранном месте размножения первое, что делает кокон Моуна – выпускает ядовитый газ, который очищает планету от органической жизни везде кроме охраняемой территории гнезда. Люди в твоём Биатрисе живут – как безмозглые рабы Моуна. Все остальные, Джефф Мэллори, мертвы!
Мэллори показалось, что он стоял очень ошеломлённый, мысли его роились вокруг душераздирающей идеи убитой планеты, вокруг городов, набитых трупами, опустевших ферм и аэропортов, молчащих заводов и океанских лайнеров, дрейфующих без руля и без ветрил – роились, не в состоянии осознать столь всеобъемлющую катастрофу.
– … теперь ты видишь, по какой причине мы должны спешить, чтобы спасти себя, – журчал голос Гонила. – Присоединись ко мне, Джефф Мэллори. Я покажу тебя чудеса, по сравнению с которыми великолепнейшие столицы этого унылого мира – не более чем скопище жалких лачуг дикарей!
– Всё мертво, – произнёс Мэллори, – Всё, кроме моего города. Они ещё живы, для них ещё есть шанс. Несколько тысяч человек… достаточно, чтобы начать заново…
– Они лишились разума! – завопил Гонил. – Они тоже умерли, только ещё более жутким образом, нежели те миллиарды людей, которые разок кашлянули и всё! Смерть будет для них милосердием…
– Нет, пока я жив, – ответил Мэллори и пошатнулся оттого, что фантомный удар снова поразил его мозг, на этот раз – с гораздо большей силой. Казалось, что латная перчатка стиснула его разум, размозжила его, выдавив все мысли, кроме команды, звучавшей, словно
Один образ задержался, смутный и зыбкий. Высокая фигура дяди Эла, распоряжающаяся стоя в лунном свете, текущем в окно.
– Ты знаешь, что делать, Джефф-дружок, – мягко сказал он. – Я учил тебя… и ты хорошо учился…
Тут Мэллори собрался, быстрым, решительным порывом прорвался через обволакивающую его паутину, повернулся к ней лицом и разбил на тысячу осколков.
Тонкий плач отчаяния Гонила звенел у Мэллори в ушах. Он увидел, как древняя конечность дёрнулась, сбросив высохшее тело с ложа, видел, как когтистые руки тянулись, чтобы добраться до цели, к которой он так долго стремился, видел костяную руку, опустившуюся в бессилии, как обтянутый кожей череп уткнулся в пол.
– Дурак и даже хуже, – прошептал Гонил.
Его веки затрепетали и успокоились, оставив роговицу полуприкрытой. Глядя на мертвеца, Мэллори почувствовал, что эти последние слова относились не к Мэллори, а к нему самому.
Теперь всё было отчётливо ясно, весь текст послания был давно впечатан в спящий мозг ребёнка человеком, называвшим себя дядей Элом: Алгориком, агентом грандиозной и далёкой цивилизации, перед которой высочайшие достижения земной культуры оказались бы столь же примитивными, что и первые грубые очаги неандертальцев. И всё же, мир этот для Алгорика был чем-то большим, нежели просто пешкой в галактической войне. Здесь он полюбил женщину, полюбил достаточно, чтобы отказаться от неё ради долга по отношению к её планете. И после того, как она ушла, уверенная, что он мёртв – мысленно последовал за ней, узнал о рождении её дочери и после смерти её наблюдал, как растёт её дитя, видел, как она выросла, вышла замуж и, в свою очередь, родила сына.
Сына по имени Джеффри Мэллори.
Из места своего изгнания Алгорик силой разума прикасался к наследнику, навещал его во снах, гулял с ним по зачарованным землям света и тени, показывал ему великую цивилизацию, населяющую Галактику, рассказал ему историю долгой войны с существами, именуемыми Моун, поведал ему тайну станции, научил, как пользоваться ею, рассказал ключи и коды, пробуждающие её мощь.
И более того: он сообщил о природе отступника Гонила, предупредил о его скрытых силах и смертельных слабостях. И приготовил ловушку.
Без обеих частей сложного кода непространственный передатчик не мог быть активирован. Алгорик знал, что если бы наступил день, когда один из роботов-сенсоров на трансплутоновой орбите поднял тревогу, то у него не было бы иного выбора, кроме как призвать Гонила обратно, разрешив ему войти на станцию. Возможно, перед лицом доказательств существования угрозы, которую он отрицал, в сердце его произошли бы перемены, он забыл бы о своей клятве мстить, снял бы свою оборону и присоединился бы к Алгорику для передачи предупреждающего сигнала. У Алгорика не было иного выбора, кроме как поверить ему. Ему необходимо было бы открыть свой разум, снять всю защиту, чтобы присоединиться к созданию сложного импульса, который только и мог разблокировать передатчик. И если бы в этот момент Гонил решит нанести удар…