Дом Воды и Воздуха
Шрифт:
Я поднялась и шагнула к границе круга, упыриха забеспокоилась слыша звук и не находя его источника, но в мою сторону не смотрела. Голоса исчезли, тихонько хлопнула дверь в запущенном холле. Пущенные по моему следу наемники сомневались, что я здесь и не рассчитывали встретить в моем лице сопротивление, иначе бы не шумели так.
«Прочь! – внушала я твари. – Иди. Твой обед ждет тебя на первом этаже».
Но внушение не удавалось, и я решилась ступить за границу круга.
Медленно, не отрывая взгляд от ее пугающих глаз, отступила к окну. Надо, надо смотреть в эти глаза. Она пошла вперед, вытянула шею, бросилась, клацая
Когда до хлопающего открытой створкой окна осталось два шага, я оттолкнулась и выпрыгнула. Стекло и дерево разлетелось с треском, я рухнула на мощенную камнем дорожку. Воздух из легких вышибло, в спину вонзились осколки стекла, я непроизвольно застонала. Горло обожгло горечью, во рту появился металлический привкус крови. Приподнявшись на локте, какое-то время собиралась с силами, выравнивала дыхание. С трудом поднялась, прихрамывая пошла в направлении реки, сначала медленно, потом быстрее, отстраняясь от боли, направляя все мысли и ресурсы набег.
Травля работа командная. Набери для нее наемников, отлично работающих в одиночку, и затея провалится, потому что они не смогут договориться. Сильные натуры редко уживаются с другими сильными натурами, а еще реже могут что-то делать сообща. Надеюсь, это даст мне шанс сбежать и моя голова не станет трофеем.
Или станет.
За мной раздавались разочарованные крики быстро нагонявших меня наемников, а ветер приносил собачий лай и запах шерсти. Я сделала отчаянный последний рывок и скрываясь в темном от дождевого марева старом парке. Пробираясь сквозь неухоженные заросли шиповника и терна, несколько раз цеплялась за спутанные ветки падала. Лицо пекло, а по пальцам не переставая, текла кровь.
Ломая ногти и срываясь, я кое-как взобралась на дуб, укрывшись в его раскидистой кроне и прижавшись к мокрому шершавому стволу. Сердце билось оглушительно громко. Шаги преследователя приближались. К счастью он не догадался посмотреть вверх, напряженно высматривая меня в кустах.
– Я был не на одной войне, девочка, – вдруг сказал он. – Знаешь ли ты что такое война? Когда слышишь звук выстрела, слышишь свит рассекающего воздух снаряда и отсчитываешь секунды и думаешь: пролетит мимо или нет? Слышишь взрыв и чувствуешь облегчение, хотя каждый упавший снаряд это чья-то отнятая жизнь, разрушенный дом. А ты лежишь на земле, зажимая голову руками, и думаешь – не я!
Он пытался заставить меня пошевелиться, сделать ошибку, выдать себя. Наряженный как дикий зверь, сжимающий в руках огромный кинжал способный отсечь мне голову с одного удара. Ноя знала способ совладать с ним. Как говорила одна известная литературная охотница на вампиров – шестнадцать дюймов серебра это кратчайший путь к сердцу мужчины. Авторитетно заявляю: сталь ничуть не хуже. Правда мне нечасто приходится идти этим путем: мужчины питают к своим сердцам нежную привязанность. К шее подобраться намного проще, во всех смыслах. Лезвие между пятым и шестым позвонком и все, финита ля комедия.
– Война это побуревшие пятна на асфальте, пятна крови которые некому смыть. Стекла на асфальте и забитые щитами окна. Тихо умирающие от голода люди, которые никому не нужны. И острое осознание того что на войне нет выигравших и проигравших, есть просто выжившие. А кто выживет, решает случай, а не твоя храбрость или опытность. И только случай решит, кто из нас к завтрашнему рассвету все еще будет дышать. Как ты думаешь, кто останется в живых? По ком споют охотничью песнь псы?
Я терпеливо дождалась, пока он разочарованно фыркнет и повернется ко мне спиной. Уверенный что ошибся, и меня здесь нет. А потом прыгнула ему на спину, и лезвие оборвало нить жизни раньше, чем тело коснулось земли. Лай собак раздавался в сотне метров. И я побежала, перепрыгивая выступающие корни, задыхаясь от нехватки воздуха и поскальзываясь на мокрой листве. Дождь хлестал меня по щекам, попадал в глаза, стекал по спине. Быстрее. Быстрее… Быстрее!
Лай собак все ближе и ближе.
Тело подрагивает от сумасшедшей дозы адреналина.
Голоса наемников слышны почти отчетливо.
Я сделала рывок и…
Глава 15. Прекрасный древний город
… родины не нашел я нигде: тревожно мне во всех городах и рвусь я прочь из всех ворот.
Елена напряженно выдохнула.
– Ты уже во мне?
– В иных обстоятельствах мужчина может оскорбиться, услышав такое, – голос демона прозвучал у нее в голове.
Елена с удивлением обнаружила, что тело действует само по себе, пальцы несколько раз сжались и разжались, будто демон приноравливался к плену бренной плоти. Ощущения были странными. Она могла помешать демону, управлять собой, но это было непросто. И положа руку на сердце, ей этого не хотелось: вместе с сущностью демона в нее вошло ощущение безмятежного спокойствия и уверенности в собственных силах. Будто неведомая сила приподнимала ее над миром смертных.
– Надеюсь, никто никогда не узнает, что я овладел кем-то ради сомнительной чести изготовить простейшее зелье. О, пила ясеня битвы, ты можешь гордиться собой. Я подозревал, что вы женщины, ничего просто так не делаете… но это? Мир, должно быть, сошел с ума.
– А что, по-твоему, стоящая причина?
– Никто в своем уме не овладеет человеком. Одержимые – жертвы тех, кто не желают быть теми, кто они есть. Кто-то хочет увидеть свою семью, кто-то ощутить вкус пищи, посмотреть на восход солнца… мало ли желаний у безумцев. Они цепляются за воздух. – Пальцы Елены коснулись тигля. – Как по мне получаются не ощущения, а суррогат, – несколько разочарованно и раздраженно закончил он.
– Эгей, а я ведь у тебя первая? В смысле всех этих инфернальных штучек с одержимостью.
– Не обольщайся. Я в своем уме и никогда бы не стал ломиться в этот мир ради сомнительного удовольствия забраться в чье-нибудь тело.
– Да брось. В этом есть нечто невыразимо сексуальное, не находишь? Забраться под кожу, прочувствовать душу вплоть до самой незначительной эмоции.
– Милостивые боги, ты хоть иногда думаешь о чем-то другом?