Дом волка

Бронливи Мэтт

— Гитлер верил в копье, — сказал он, — и стремился заполучить его всеми доступными силами и средствами. А до него верили множество людей, и в этот список входили Наполеон, император Священной Римской империи Барбаросса и многие другие известные личности. Каждый верил в волшебную силу копья, они были готовы пожертвовать многим, лишь бы только увидеть его. Не стоит недооценивать силу верований, на которые способны люди, и причины, подвигнувшие их на это.

Август откинулся на спинку кресла.

— Так вот из-за чего весь этот сыр-бор? Вот

из-за чего за нами охотятся люди с ножами и пушками, готовые убить? Потому как если причина кроется именно в этом, не лучше ли будет отдать им эту книгу? Пусть ищут по ней что хотят, свое драгоценное копье и прочее.

Он поднялся из-за стола, выразительно взмахнул руками.

— Прости, но я не желаю ставить на кон ни свою жизнь, ни чью бы то ни было еще… ради какого-то мифа!

— Это не миф, — сказал Кливленд.

— Извини, не понял?..

— Это не миф. Копье вполне реально. Причем это еще только начало. Думаю, на уме у членов «Черных Фем» нечто большее.

— Что?

Кливленд взял со стола «Евангелие от Генриха Льва», сунул под мышку, потом кивком головы указал на дверь, возле которой разгорелся спор между владельцем кофейни и мужчинами в черных костюмах и с мрачными лицами.

— Может, они объяснят, раз уж появились?

Август нахмурился.

— Или же заберут книгу раз и навсегда.

Глава восемнадцатая

На базе Ньюмайера наступила полночь. Айви всматривалась в узкое ветровое окно снегохода с помощью специального бинокля ночного видения. Видела лишь несколько невнятных очертаний, но знала — это приближаются войска «Черных Фем». Никто другой не посмел бы пересекать это бескрайнее ледяное пространство, тем более — ночью.

Она схватила радиопередатчик.

— Говорит Ивонн Сегур с базы Ньюмайера. Иеремия, копия с тобой?

«Иеремия» — кодовое название операции в честь проповедника, написавшего так называемую сломанную книгу. Игра слов — члены «Черных Фем» пытались расшифровать криптограмму, найденную в «Евангелии от Генриха Льва».

— Иеремия слушает, — последовал ответ, заглушаемый треском электрических разрядов.

— Результаты есть?

— Скоро будут. Минут через двадцать. Ничто не может задержать нашего продвижения вперед.

— Ничто, кроме льда, — пробормотала в ответ Айви.

Еще раз взглянула в бинокль — группа приблизилась. Их было пятьсот человек, так ей, во всяком случае, сказали. Более чем достаточно для выполнения любой задачи. И это только начало. Менее чем через месяц должно прибыть пополнение.

Айви достала из рюкзака роман Норманна Мейлера «Замок в лесу». Сообразила на этот раз взять с собой что-нибудь почитать. Книга напомнила о юности, о том, как она впервые узнала о таинственной организации под названием «Черные Фемы»…

Ивонн только что закончила Йельский университет. Статья о нацизме, которую она написала, привлекла внимание известного немецкого издателя. Затем с ней связалась одна компания, и ее спросили, не желает ли она участвовать в проекте, посвященном исследованию биографических данных Гитлера. Ивонн с радостью согласилась: помимо интересной работы, ее грела возможность побывать в Европе. И еще она немного нервничала. И в который раз задавалась вопросом: почему они сочли, что она им подходит, ведь статья, опубликованная в издании Йельского университета, носила отчетливо выраженный негативный характер… Она до сих пор помнила одну фразу: «Фашизм — это все равно что подсевший на наркотики сын-подросток». Так почему эти люди решили, что она может провести долгие годы жизни, изучая во всех подробностях жизнь Гитлера?

Собралась она быстро — вещей у нее мало — и не успела оглянуться, как очутилась в отдельной квартире в центре Берлина. Дэвид Боуи однажды назвал этот город одним из разительных проявлений культурной экстравагантности, и она вскоре поняла почему. То был город насильно разделенных соотечественников — после раздела на восточную и западную части. Богачи соседствовали с бедняками, современность — с древностью. В культурологическом плане город походил на слоеный пирог, причем, на взгляд Айви, довольно неаппетитный.

И первый день на работе сложился просто ужасно. По некой непонятной причине тамошние сотрудники сочли, что она должна говорить по-немецки. Но в университете она изучала французский. Что не спасло от грубых лающих команд в ее адрес, отнюдь не способствовавших лучшему пониманию целей и задач. К середине дня она окончательно изнемогла и еще ниже опускалась в глазах сослуживцев и начальства, особенно после того, как, уже вернувшись домой, проиграла еще один раунд. Ее заставили раз в неделю стирать тряпье какого-то местного дурачка. Заодно и языку от него научишься, сказал домовладелец. В ту ночь она долго не могла уснуть, плакала в постели, а потом твердо решила завтра же уволиться с работы и вернуться в Штаты.

Но второй день на службе заставил изменить планы.

Айви послали в Государственную Берлинскую библиотеку встретиться с тамошним куратором, у которого якобы хранился личный дневник Гитлера. Совершенно дурацкое задание. Если бы дневник существовал, к куратору направили бы более опытного сотрудника. Но она пошла, прихватив с собой своего «переводчика», которому пообещала перестирать все рубашки и майки, хранившиеся в шкафу.

И вот она подошла к библиотеке, и у дверей ее встретил мужчина, представившийся доктором Ротшильдом.

— Полагаю, вы желаете видеть Библию Гуттенберга, — сказал он.

— Вы говорите по-английски?!

— Здесь все говорят по-английски.

— Это только говорят, что говорят, — усмехнулась Айви. — Но далеко не все умеют.

— Вы, наверное, и сосиски с кислой капустой тоже не признаете.

— Что?

— Ладно, неважно. Так вы пришли за Гуттенбергом или нет?

— Боюсь, тут какая-то ошибка. Меня прислали посмотреть дневник.