Дом волка
Шрифт:
— Отец? Это я.
— Август?..
Он напряг слух, стараясь различить признаки старения. Но нет, голос звучал молодо и бодро, именно таким запомнил его Август. Возможно, память подвела, а может, отец всегда так говорил и менять манеру не собирался.
— Да. Это я.
— Ага! Так ты, должно быть, получил мой подарок.
Август бережно провел кончиками пальцев по обложке книги.
— Скажи, пожалуйста, что именно ты мне послал?
— Неужели сам не видишь? Твою любимую книжку! По крайней мере раньше она была любимой.
Тут вмешалась миссис Уолтерс:
— Мистер Адамс, охранник пошел проверить, что там творится на стоянке для преподавателей. Ну а затем, когда закончит проверку, хотел бы переговорить с вами на тему того, каким образом ваша машина оказалась именно там.
Но Август не слушал ее. Отец — вот что представляло в данный момент проблему.
— Ведь это копия «Евангелия от Генриха Льва», верно?
Отец не ответил.
— Пап?..
— Давай не будем говорить об этом по телефону.
— Да нет, придется, потому как на улице меня дожидается посыльный госпожи по имени Смерть. И мне хотелось бы знать почему…
— Давай встретимся на Таймс-Сквер через час, и я все тебе объясню.
— Таймс-Сквер? — удивленно воскликнул Август. И тут же попытался взять себя в руки. — Так ты что же, в Нью-Йорке?
— Да, только что прибыл.
— У тебя неприятности?
Голос отца сразу помрачнел:
— Сын, ты единственный, кому я могу доверять. Береги эту книгу, чего бы тебе это ни стоило! Все расскажу, когда увидимся. Ровно через час, не забудь! И убедись, что за тобой нет хвоста.
И, точно призрак, вторгшийся в память и сознание Августа, отец умолк, исчез, растворился.
Глава третья
Лукас Дейрол грохнул кулаком по школьной двери, отчего стальная рама сотряслась, заходила ходуном. Потом закрыл глаза и постарался дышать медленно и ровно. «Осторожней, — сказал он себе. — Нельзя терять контроль. Сосредоточься на решении, а не на проблеме». Даже самым близким своим друзьям он ни за что не признался бы, что занимается аутотренингом, как какой-нибудь слабак. Но ведь помогало, уроки, полученные от советника в высшей школе, не прошли даром.
Некоторые из них. А остальное — муть собачья.
Он направлялся к машине Августа, когда услышал, что сзади распахнулась дверь. Обернулся и тут же пригнулся, спрятавшись за капотом. Какая-то учительница торопливо шла к своей машине. Ее смешная подпрыгивающая походка напомнила лесного фавна или африканскую газель — возможно, роль в этом воспоминании сыграли дурацкие истории и сказки из жизни природы, которыми мать потчевала его в детстве.
Училка была совсем молоденькая; может, всего на год или два старше его. Горячая штучка! Почему у него не было в школе таких учительниц? И он начал медленно и бесшумно подбираться к ней, как какая-нибудь хищная кошка из джунглей.
Девушка заметила его, рука инстинктивно нырнула в сумочку. А глаза измеряли расстояние от машины до входа в здание школы. Наверное, прикидывает, как побыстрее смотаться отсюда.
— Я ничего вам не сделаю, — сказал Лукас. Почему она вынесла в его адрес столь скоропалительное суждение? Может, он вообще не собирался трогать ее? Откуда ей знать?
Она вскинула руку, другой же продолжала рыться в сумочке.
— Не подходите, — сказала она. — Если вам нужны деньги…
— Деньги мне не нужны, — сказал Лукас. Вскинул обе руки вверх, но продолжал шагать прямо к ней. — Просто мне нужно попасть в школу.
— Это еще зачем?
— Забыл там кое-что.
— Вы родственник нашего ученика?
Этот вариант ему и в голову не приходил.
— Ага, — ответил он. — Тут у меня мальчик, в начальном классе.
— Как его звать?
— Лукас.
Имя сорвалось с языка, точно гигантский булыжник, привязанный к ноге, который потянул его на дно океана. Имя означало смерть. Ужасная ошибка, но слово не воробей, вылетело — не поймаешь. Если он оставит ее в живых, она наверняка запомнит это имя. Ну а потом они неизбежно узнают, что никакого мальчика у него в школе нет, сопоставят факты и придут к неизбежному выводу, что это его имя. Его судьба, а стало быть, и ее — предопределена.
— Лукас? — переспросила она, точно пытаясь вспомнить, есть ли такой ученик в списке. — И кто же его…
Тут он и набросился на нее. Со стремительностью, которая удивила обоих. Лукас всегда подозревал, что обладает поразительными физическими возможностями, которые до сих пор не удавалось продемонстрировать. И которые вдруг проявлялись в критические моменты, как у Нео в «Матрице» или у Бастера Кейси в фильме «Кутеж».
Она вскрикнула.
— Прекрати, — сказал он, чувствуя всю громкость и пронзительность ее голоса, когда закрыл девушке пальцами рот, точно заклеил куском скотча. А потом опустил ее голову на асфальт, наблюдая за тем, как на глаза у нее наворачиваются слезы, которые вскоре стали стекать по обе стороны лица, смешиваясь с растаявшей тушью, оставляющей грязные полоски на покрытых румянами щеках. — А ты старше, чем я думал, — заметил он. И вся привлекательность девушки для него исчезла. Да ей тридцать, это как минимум.
Он сунул свободную руку в карман пальто в поисках подходящего ножа для работы. Сегодня при нем было тринадцать, отобранных с особым тщанием из целой коллекции. Коллекция, надо сказать, собралась просто потрясающая, не зря он посещал специальные распродажи, аукционы и лавки. Уже не говоря о том, что ему удалось присвоить с дюжину музейных экспонатов.
То, что это преступление, кража, ничуть его не волновало. Ведь ножи созданы с вполне определенной целью — для защиты и разрушения, — а вовсе не для того, чтобы пылиться на стеллажах. Лукас просто спасал ножи от бессмысленного и жалкого существования. Он даже прикидывал, какой из этих ножей найдет себе применение первым.
Номер один — нож немецкого спецназа фирмы «Гербер» модель 11.
Номер два — кинжал девятнадцатого века фирмы «Уилл и Финк».
Номер три — модель, применявшаяся спецназом стран Восточного блока.
Номер четыре — «Эмерсон CQC-7B», складной нож с рукояткой «G-10».
Номер пять — итальянский стилет семнадцатого века.
Номер шесть — выкидной нож производства фирмы «Микротек» марка «Немезида».
Номер семь — складной охотничий нож марки «Серенгети».
Номер восемь — немецкий армейский метательный нож времен Первой мировой.