Дом возле больницы
Шрифт:
— Надо бы завтра поехать, — прикидывает Лида, — в понедельник уже занятия начинаются. А у меня завтра ночное дежурство, — вспоминает она.
— Невезучая я! — сокрушается Витя.
— И главное, поменяться не с кем! Так скоро, да еще суббота! — Тут Лиде приходит спасительная идея: — А если Элишку попросить? Она когда-то обещала свою помощь. Ей вполне можно доверить, через полгода у Элишки диплом в кармане. Будем надеяться, ничего экстренного не произойдет. Прием больных во второй терапии, врач там будет сидеть. Рискнем?
— Все-таки
— Вряд ли. — Лида переворачивает мясо, оно вкусно шипит и издает аппетитный аромат. — Конечно, я рискую, но только ради вот этого чижика, — нежно обнимает она младшую сестренку.
— А я с Элишкой в отделении побуду, — говорит тающая от счастья Витя. — В случае чего договорись с сестрой из второй терапии, пусть нам поможет. Если ты ночным поедешь, то вернешься к половине одиннадцатого.
— Я там долго задерживаться не собираюсь, — решает Лида. — Поговорю — и тут же обратно! В воскресенье вечером буду в Праге.
— Может, лучше мне поехать? — предлагает Иржи, но Лида качает головой:
— Ты уж больно обходительный. А я ей покажу, где раки зимуют, она меня надолго запомнит.
Витя окончательно успокаивается и режет хлеб к ужину.
Наступает субботний вечер. Лида так и не нашла себе подмену. Пришлось Элишку просить. Элишка обрадовалась, что ей доверили отделение, начистилась, нагладилась. А Витя предупредила в общежитии, что сегодня ночует у сестры. Возлагая на Лиду последнюю надежду, она молит ее на прощание:
— Уж ты попробуй уладить, а? Папе передай, я ему на фабрику напишу, пусть не сердится на меня. А еще скажи, постараюсь побольше заниматься…
— Да не волнуйся ты, все передам, — успокаивает ее сестра и дает Вите с Элишкой последние наставления: —Девочки, на каждый сигнал чтоб пулей в палату! Только бы врач не нагрянул, сегодня доктор Фландерка дежурит, ужас какой придира. В крайнем случае зовите Ольгу из второй терапии. Я ее предупредила, что уезжаю. Да, чуть не забыла… — Лида натягивает перчатки. — В пятьдесят первой лежит очень вредная больная. Балкова ее фамилия. Она меня терпеть не может. Я ее все с постели пытаюсь поднять, а она «не могу» да «не могу». Врач как-то сказал, что Балкова может ходить, не такая уж и тяжелая. Вы постарайтесь ничем не раздражать ее, а то еще подложит она мне свинью.
Именно в эту минуту Верочка, самая молодая обитательница пятьдесят первой палаты, обняв колени, от нечего делать сообщает Балковой:
— Медсестра наша одевается, спешит на поезд. Студентку вместо себя оставляет.
В углу у окна лежит пани Влахова с бледным, осунувшимся лицом. (Всякий раз, идя по коридору, пани Влахова держится за бок и постанывает от боли.) Повернувшись к молоденькой соседке, она бросает на нее выразительный взгляд — молчи, мол! — и громко произносит:
— Толком не знаете, Верушка, а говорите. Может, ей на минутку куда-нибудь выскочить, а вы уж сразу — на поезд!
Поздно! Пани Балкова, оживившись, приподнимается на кровати:
— Ах, она уезжает! Нет, вы только посмотрите! Распустили их здесь. Постойте-ка, сейчас выясним! — С довольной улыбкой она оглядывает соседок по палате и нажимает на кнопку.
Только Лида взялась за ручку двери, собравшись уйти, как раздается сигнал. Именно из той самой, пятьдесят первой, чтоб ей неладно было.
— Ой, а я уже в пальто!
— Беги, на поезд опоздаешь. — Витя выталкивает Лиду за дверь. — И без тебя как-нибудь справимся.
— Девочки, вы не знаете, какая она вреднющая! Ладно, успею. По крайней мере, оставит вас в покое.
Лида на ходу сбрасывает пальто и прямо на платье надевает форменный фартук. Элишка едва успевает закрепить ей на голове чепчик, и Лида несется по коридору, потому что нетерпеливый сигнал повторяется.
Пани Балкова от самой двери мерит медсестру подозрительным взглядом: она сразу заметила Лидины зимние сапожки и темное платье, виднеющееся из-под голубого фартука.
— Сестричка, прошу вас, — ноет она страдальчески, — протрите мне спину камфарой. Во всем теле ломота, ноги просто онемели от лежания. А ночью какие боли! Иной раз и часу не посплю, кто бы знал…
Пани Влахова презрительно отворачивается к стене. Верочка с виноватым видом предлагает Лиде:
— Дайте мазь, я ей натру, не задерживайтесь…
— Как будто сама сестричка не может это сделать, — тянет пани Балкова. — Я вовсе не намерена перетруждать сестру, знаю, работа у нее и так нелегкая, но ведь это ее прямая обязанность, так что нечего тут самовольничать. Я правильно говорю, сестра? — приторно улыбается она и, крякнув, переваливается на бок.
Лида в ужасе влетает в сестринскую.
— Девчонки, ей что-то известно! Иначе она не осмелилась бы просить натереть ей спину, врач-то не назначал. Как быть, а? Сказать, не положено?
— Не надо! — пугается Элишка. — Сделай, как просит. Может, оставит нас в покое. А мы попробуем такси вызвать по телефону.
«Такси? Да это же пятнадцать крон на ветер!» — думает Витя и растерянно хлопает глазами.
— Прямо хоть не езди никуда, — огорчается Лида, выискивая в шкафу баночку с камфарной мазью. Но, увидев застывшую от напряжения Витю, решает: — Не нужно никакого такси, будем надеяться, и так успею.
Прибежав в палату, она молча растирает Балковой спину.
— Хорошо-то как, сразу полегчало! — благодарит ее больная. — Еще между лопатками немного, — просит она, и Лида, стиснув зубы, массирует жирную спину.
— Да-a, морозец сегодня знатный, — ехидно косится пани Балкова на Лидины ноги. — Вы не нальете мне стаканчик воды?
Лида, подскочив к умывальнику, покорно наполняет стакан водой. Пани Балкова кокетливо клонит голову на плечо:
— Это много. Отлейте примерно треть, мне для зубов.