Дом возле больницы
Шрифт:
Вырвавшись наконец из палаты, Лида во весь дух бежит в сестринскую, на ходу расстегивая фартук.
— Девочки, уберите в шкаф, — спешно снимает она форму.
Витя с Элишкой наперебой подают ей пальто, шляпу, сумку.
— Останется минутка, звякну с вокзала.
— Беги, опоздаешь! — Витя в отчаянии прижимает к груди руки.
— Умру, а успею! Не паникуй раньше времени. А хоть бы и опоздала, через час обратно вернусь.
— Тогда все пропало… — Витины нервы не выдерживают.
— Подумаешь, утром поедет,
— Утром поезда подходящего нет. Лиде завтра там надо быть! А в понедельник с утра ей опять на дежурство, да еще главврач обход будет делать.
Минут через пятнадцать после Лидиного ухода звонит телефон. Лида весело кричит в трубку:
— Ну как, молодец я? Попутку поймала, «скорую помощь». Я уже и в вагон успела юркнуть, заняла место в уголке, так что еще и высплюсь.
Витя кружится по комнате, распевая:
— У-у-ехала, у-у-ехала!
Некоторое время в отделении все спокойно. Около одиннадцати раздаются три сигнала с мужской половины. Элишка испуганно бежит в палаты. К счастью, ничего серьезного: одному больному постель сменила, другому воды подала напиться да старенькому дедушке дышалось трудно — подушку выше положила.
Девушки сидят рядом, Витя нарезает салфетки, Элишка вышивает на своем фартуке инициалы. Горит только настольная лампа. Витя сегодня разговорчива как никогда.
— Знаешь, как у Лиды дома хорошо! Иржик прелесть, приглашал меня пожить у них. — Витя сидит на краю кушетки, оперевшись о стену, на детском лице серьезное, сосредоточенное выражение. — А твой как? Он добрый, Элишка?
Элишка неподвижно смотрит перед собой. Вите виден ее улыбчивый профиль с изящным узлом собранных кверху светлых волос.
— Значит, добрый, — не отстает Витя.
— Да, — опускает глаза Элишка и задумчиво добавляет: — Только он не один, понимаешь? Сын у него маленький…
Витя настораживается.
— Тогда брось, брось его, Элишка, — горячо убеждает она Лидину подругу и, помолчав немного, добавляет: — Вдруг ты его не полюбишь, сыночка-то?
Элишка натянуто улыбается:
— А я замуж не собираюсь… — И быстро встает, чтобы выключить стерилизатор со шприцами.
Вот и одиннадцать. Стрелка электрических часов перескакивает, начиная новый круг. «Только бы ничего не случилось до утра!» — мечтают девушки. Витя прислоняет голову к стене, чуть прикрывает веки, и стеклянный шкафчик с медикаментами расплывается перед глазами…
Сигнал! Обе выскакивают в коридор, чтобы посмотреть, какая палата вызывает. Пятьдесят первая! Жалобно переглянувшись с Витей, Элишка надевает фартук:
— Ну, я пошла!
В палате горит свет. Пани Балкова не может скрыть своего злорадства. Ее соседки сочувственно взирают на Элишку: совсем подросток!
— Хм, новая сестра… — не в силах удержаться пани Балкова. — Не могу уснуть, сестричка, — вкрадчиво жалуется она. — Мне прописали какое-то снотворное, но вы-то не знаете, какое именно. — И пани Балкова делает вид, что страшно огорчена.
Элишка улыбается как можно любезнее.
— Сейчас я загляну в историю болезни, пани Балкова, — невзначай называет она ее по фамилии.
Больная, многозначительно хмыкнув в сторону соседок, громко удивляется:
— Вы знаете меня? Чем обязана?
Ничего не ответив, Элишка поворачивается и быстрее ветра летит за лекарством. Вернувшись, протягивает пани Балковой таблетку и стакан воды.
— А где наша сестра? — допытывается та. — Мне бы постель поправить, совсем сбилась!
Элишка приподнимает грузную больную — у той и в мыслях нет приподняться, помочь сестре, — и расправляет простыню:
— Пожалуйста!
Когда Элишка, выключив за собой свет, выходит из палаты, пани Балкова язвительно шипит:
— Видали?! Вертихвостки! Вот будет обход, уж я главного обрадую… — И, не слыша в ответ ни слова поддержки, добавляет многозначительно: — Считаю своим долгом…
Тут пани Влахова не выдерживает:
— Скажите, а что, собственно, произошло? Вам не уделили достаточно внимания? Или, может, вам известна какая-то страшная тайна о наших медсестрах?
— Пока не известна, но я до них доберусь! — угрожающе бросает в темноту пани Балкова. — Как за парнями бегать да на танцульки — это они горазды…
Выслушав Элишку, Витя совсем отчаялась. Она понуро бродит по сестринской и каждые пять минут смотрит на часы:
— Вот увидишь, сейчас опять просигналит…
— Ух и злюка эта Балкова! — жалуется Элишка. — Видела бы ты, как она меня… с головы до ног… Я ей таблетку снотворного дала, может, уснет.
Ночь. Вите совсем не до сна. Она представляет себе самое страшное: главврач обходит ночные посты и вдруг видит ее. «Всех троих чтоб ноги больше не было в больнице!» — сердится он. Внутри у Вити как будто что-то шевелится от страха. Или начинается приступ у больного. Прибегает врач: «Где дежурная сестра?» Или звонит старшая медсестра и требует к телефону Лиду. Ладони у Вити становятся влажными, уши от волнения краснеют.
— Элишка, я до утра, наверное, не выдержу, — хнычет она.
— Помалкивай лучше, пуговица, — храбрится Элишка. — А ну, садись-ка вот сюда и вздремни немножко.
Элишка раскрывает книгу, но Витя не успокаивается:
— И зачем я только Лиду заставила ехать? Вдруг теперь ее с работы выгонят, а заодно и нас с тобой из училища? Что нам тогда делать?
Раздается сигнал. В ночной тиши он гудит как пароходная сирена. У Вити уже сил нет подняться и посмотреть, кто вызывает.
— Опять эта Балка-палка! — негодует Элишка и плетется в пятьдесят первую, как на казнь.