Дом яростных крыльев

Вильденштейн Оливия

— Я никому не хочу причинить вред, — бормочу я с палкой во рту, — но мне надо ехать.

Ракоккинский акцент второго эльфа звучит в переплетённых ветвях у меня над головой.

— Парень может говорить.

— Не… — хрипит его пойманный друг. — Парень.

— Вы меня раскусили. А теперь, пожалуйста. Если вы обещаете не…

Я издаю шипение, когда извивающийся эльф вонзает зубы в мою плоть между большим и указательным пальцами, заставив мою руку резко разжаться.

Он взмывает вверх и освобождается.

— Лови

её, идиот! Лови её!

Ропот подаётся назад, а затем вперёд. Я опускаю кровоточащую руку на его гриву, хватаюсь за неё, после чего поворачиваю шею и стреляю дротиком в сторону эльфов. Я молюсь, чтобы дротик поцарапали хотя бы одного из них, но мой снаряд проносится мимо.

Я пытаюсь снова выстрелить, но внутри оружия нет второго дротика. Ропот дёргается, и я решаю, что в него попал дротик, как вдруг слышу глухой свист рядом с моим ухом. Как? Как он понял, что ему надо сдвинуть своё тело, а, следовательно, и моё?

— Дай сюда! — рычит зеленоглазый эльф и перезаряжает трубку.

Я кидаю кусок дерева, который болтался между моих губ, в их сторону. В отличие от дротика, трубка попадает одному из моих преследователей прямо в голову. К несчастью, не тому, который держит метательное оружие.

— Нападение на королевских стражников будет дорого тебе стоить, скацца.

Когда его друг поднимается, потирая лоб, он кричит:

— Сообщите капитану Даргенто о…

Чёрный дым окутывает их тела, обрывая его на полуслове. Съеденная ранее полента подступает к горлу, когда я понимаю, что он обрывает не только его речь.

В полнейшем ужасе я смотрю на тела эльфов, разрезанные надвое и лежащие на скользкой земле, после чего моргаю и перевожу взгляд на дым, который принимает форму ворона. Я поднимаю дрожащую руку к своему рту.

Санто Калдрон, Морргот только что убил двух невинных эльфов.

— Что ты наделал? Что ты наделал? — восклицаю я в исступлении, и у меня сводит живот.

Что же это за монстр, соучастницей которого я стала?

Прежде чем я успеваю спрыгнуть с коня и убежать от ворона-убийцы, Ропот начинает бежать лёгким галопом. Я подумываю о том, чтобы броситься вниз, как вдруг меня накрывает видение, от которого у меня перехватывает дыхание.

Мои руки связаны за спиной, грудь вздымается от рыданий, а Сильвиус приставил стальное лезвие к горлу бабушки. И хотя небо окрашено в прозрачно-голубой цвет, вода в океане — чёрная, и на её поверхности плавают куски розовой змеиной плоти.

Меня возвращают в реальность с такой силой, что ещё один сдавленный стон срывается с моих губ. Что это, чёрт возьми, было? Сцена из моего будущего в случае, если бы эльфы выжили и доложили обо мне?

Я содрогаюсь, и мертвенно-бледное лицо бабушки вместе с телом убитого Минимуса возникают перед моими глазами. Но, несмотря на то, что желчь разъедает мне нёбо, мои вены наполняются решимостью,

которая подавляет моё желание прервать мою миссию.

Я смогу вернуться в свой голубой дом только после того, как Данте займёт трон, ведь только тогда у меня появится возможность и должный статус, чтобы защитить тех, кого я люблю. Хотя это не значит, что я одобряю методы Морргота.

— Ты мог оглушить или вырубить их.

Я надеюсь, что мои слова дойдут до ворона, которого опять нигде не видно.

У меня перед глазами возникает лицо бабушки. Её глаза так широко раскрыты, что радужки дрожат на фоне белков. Сильвиус запустил пальцы ей в волосы, и стальное лезвие врезается в её тонкую шею.

— Её кровь на твои руках, синьорина России. Полностью на твоих руках.

Но её кровь на его руках. Она струйками течёт по костяшкам его пальцев и впитывается в ткань его белоснежной униформы.

— Прекрати, — молю я его.

И хотя я едва могу различить тело Морргота на фоне кромешной темноты ракоккинского леса, от меня не укрывается золотистый блеск его глаз, которые, сощурившись, смотрят на меня сверху вниз. Он словно предлагает мне снова попробовать пожаловаться на его способ разобраться с эльфами.

Неужели это он вложил эти ужасные образы мне в голову?

Неужели эта смертоносная птица обладает такой силой?

ГЛАВА 44

Звёзды гаснут, и солнце начинает описывать дугу над нашими головами, но Ропот всё скачет, а Морргот всё продолжает лететь. Мы петляем между деревьями, и адреналин не даёт мне уснуть. Несмотря на то, что мои руки болят, а в горле так пересохло, что оно напоминает пергамент, я крепко держу поводья и не смею достать флягу.

Кроме тех эльфов, мы никого больше не встречаем, что не удивительно, учитывая то, каким опасным и густым может быть ракоккинский лес. Я сомневаюсь, что кто-нибудь в здравом уме отважится зайти туда, где мы сейчас едем. Местность здесь не только крутая и неровная, но сюда так же почти не проникает свет, которого становится всё меньше из-за переплетённых ветвей и листвы.

Когда опускаются сумерки, мои ноги начинают неметь, а на волдырях появляются новые волдыри. Я всегда думала, что Монтелюс находится далеко, но в данный момент мне кажется, что он располагается в совершенно другом королевстве.

— Мы почти приехали?

Если Морргот меня и слышит, он не отвечает.

Мне, вероятно, не следует его отвлекать, пока он прокладывает для нас путь. Мне бы очень не хотелось впечататься в ствол дерева.

Как же жалко, что Бронвен не разрешила Антони поехать…

Что бы я только ни отдала за то, чтобы с кем-нибудь поговорить. И за мягкую кровать. И тёплую ванную. Земляничное желе. Прохладную воду. Пакет со льдом для синяков, которые расцветают на внутренней поверхности моих бёдер.