Дом Земли и Крови
Шрифт:
Юстиниан прибыл в восемь. Оставив своего брата по оружию, Хант вдохнул пыльный, сухой воздух, принесенный от бирюзовой Истры протекающей слева от него, и пошел делать то, что он делал лучше всего.
***
— Пожалуйста.
Это всегда было одно и то же слово. Единственное слово, которое люди обычно произносили, когда перед ними стояла Умбра Мортис.
Сквозь кровь, забрызгавшую его шлем, Хант разглядывал мужчину-оборотня, съежившегося перед ним. Его когтистые руки дрожали, когда он поднял их.
—
Каждое произнесенное слово уводило Ханта все дальше. До тех пор, пока вытянутая рука не оказалась далеко, а пистолет, нацеленный в голову мужчины, не превратился в кусок металла.
Смерть за смерть.
— Пожалуйста.
Этот мужчина делал ужасные вещи. Невыразимые вещи. Он заслужил это. Заслуживал худшего.
— Пожалуйста.
Хант был всего лишь тенью, обрывком жизни, орудием смерти.
Он был никем и ничем вообще.
— Пожа…
Палец Ханта сжался на спусковом крючке.
***
Хант вернулся рано. Что ж, для него рановато.
К счастью, пока он смывал кровь, в ванной никого не было. Поэтому он просидел под обжигающей водой так долго, что потерял счет времени.
Он задержался бы дольше, если бы не знал, что Юстиниан ждет его.
Поэтому он подлатал себя, собрал воедино. Наполовину выполз из кипящего душа и превратился в того человека, каким он был, когда его не заставляли всаживать пулю кому-то между глаз.
Он сделал несколько остановок, прежде чем вернуться в квартиру Брайс. Но он вернулся, освободив Юстиниана от его обязанностей, и вошел в дверь Брайс в одиннадцать.
Она была в своей спальне, дверь закрыта, но Сиринкс издала тихий приветственный вопль изнутри. Ее ворчливое молчание было доказательством того, что она слышала, как вернулся Хант. Хант молился, чтобы она не вышла в коридор. Слова все еще были выше его понимания.
Ручка ее двери повернулась. Но Хант уже был в своей комнате и не осмеливался оглянуться, когда она натянуто произнесла:
— Ты вернулся.
— Да, — выдавил он из себя.
Даже на другом конце комнаты он чувствовал ее вопросы. Но она мягко сказала:
— Я записала эту игру для тебя. Если ты все еще хочешь ее посмотреть.
Что-то невыносимо сжалось в его груди. Но Хант не оглянулся.
Он проскользнул в свою комнату, пробормотав,
— Спокойной ночи, — и закрыл за собой дверь.
Глава 33
В темной комнате Оракула пахло серой и жареным мясом — первое исходило от природных газов, поднимавшихся из отверстия в центре помещения, второе-от груды бычьих костей, тлеющих сейчас на алтаре у дальней стены, приношение Огенасу, Хранителю тайн.
После того, что он сделал прошлой ночью, священный храм был последним местом, где он хотел быть. Последнее место, которое он заслужил посетить.
Двадцатифутовые двери закрылись за Хантом, когда он пересек безмолвную комнату и направился к дыре в центре и стене дыма позади нее. Его глаза горели от различных едких запахов, и он призвал ветер, чтобы тот не коснулся его лица.
За дымом двигалась какая-то фигура.
— Я все гадала, когда же тень смерти зайдет в мою комнату, — произнес приятный голос. Молодой, полный света и веселья — и все же с оттенком древней жестокости.
Хант остановился у края дыры, стараясь не смотреть в бесконечную черноту.
— Я не отниму у вас много времени, — сказал он, его голос был поглощен комнатой, ямой, дымом.
— Я дам тебе то время, которое предлагает Огенас. — Дым рассеялся, и он втянул в себя воздух, глядя на появившееся существо.
Сфинксы были редкостью — всего несколько дюжин ходили по земле, и все они были призваны на службу богам. Никто не знал, сколько им лет, а эта… она была так прекрасна, что он забыл, что делать со своим телом. Фигура золотой львицы двигалась с плавной грацией, расхаживая по другой стороне дыры, то появляясь, то исчезая в тумане. Золотые крылья лежали сложенными на тонком теле, мерцая, как будто они были сделаны из расплавленного металла. А над телом крылатого льва… человеческое лицо золотоволосой женщины было таким же безупречным, как и у Шахар.
Никто не знал ее имени. У нее просто был титул: Оракул. Может быть, она настолько стара, что не помнила свое настоящее имя?
Сфинкс моргнула большими карими глазами, ресницы коснулись ее светло-коричневых щек.
— Задай мне свой вопрос, и я скажу тебе, что шепчет мне дым. — Слова грохотали по его костям, заманивая его внутрь. Не так, как он иногда позволял заманить себя красивым женщинам, а так, как паук может заманить муху в свою паутину.
Может быть, у Квинлан и ее кузена был какой-то пунктик насчет нежелания приезжать сюда. Хель, Квинлан отказался даже ступить в парк, окружающий храм из черных камней, решив подождать на скамейке у его края вместе с Руном.
— То, что я здесь говорю, конфиденциально, верно? — спросил он.
— Как только боги говорят, я становлюсь проводником, через который проходят их слова. — Она устроилась на полу перед дырой, сложив передние лапы, поблескивая когтями в тусклом свете жаровен, тлеющих по обе стороны от них. — Но да, это будет конфиденциально.