Дом Земли и Крови
Шрифт:
Это звучало как полная чушь, но он выдохнул, встретившись взглядом с этими большими карими глазами, и сказал:
— Зачем кому-то нужен Рог Луны?
Он не стал спрашивать, кто его украл — из донесений он знал, что ей уже задавали этот вопрос два года назад, но она отказалась отвечать.
Она моргнула, крылья зашуршали, как будто от удивления, но успокоилась и вдохнула дым, поднимающийся из дыры. Шли минуты, и голова Ханта начала пульсировать от различных
Клубился дым, скрывая сфинкса из виду, хотя она сидела всего в десяти футах от него.
Хант заставил себя не шевелиться.
Из дыма донесся скрипучий голос:
— Чтобы открыть дверь между мирами. — Ханта охватил озноб. — Они хотят использовать Рог, чтобы вновь открыть Северный разлом. Рог предназначался не только для того, чтобы закрывать двери, но и для того, чтобы открывать их. Это зависит от того, чего желает носитель.
— Но Рог сломан.
— Его можно починить.
Сердце Ханта замерло.
— Каким образом?
Долгая-долгая пауза. Затем,
— Это скрыто. Я ничего не вижу. Никто не может увидеть.
— Легенды Фейри говорят, что его нельзя починить.
— Легенды. Это и есть истина. Рог можно починить.
— Кто хочет это сделать? — Он должен был спросить, даже если это было глупо.
— Это тоже скрыто.
— Очень помогло.
— Будь благодарен, повелитель молний, что хоть чему-то научился. — Этот голос… этот титул… у него пересохло во рту. — Ты хочешь знать, что я вижу в твоем будущем, Орион Аталар?
Он отшатнулся при звуке своего имени, как будто его ударили под дых.
— Никто не произносил этого имени уже двести лет, — прошептал он.
— Имя, которое дала тебе твоя мать.
— Да, — выдавил он, и его внутренности скрутило при воспоминании о лице матери, о любви, которая всегда светилась в ее глазах к нему. Совершенно незаслуженная любовь — особенно когда его не было рядом, чтобы защитить ее.
Оракул прошептал:
— Сказать тебе, что я вижу, Орион?
— Я не уверена, что хочу это знать.
Дым рассеялся достаточно, чтобы он увидел, как ее чувственные губы раздвинулись в жестокой улыбке, которая не принадлежала полностью этому миру.
— Люди приходят со всего Мидгарда, чтобы просить о моих видениях, но ты не хочешь знать?
Волосы у него на затылке встали дыбом.
— Благодарю вас, но нет. — Благодарность показалась ему чем-то, что может умилостивить Бога.
Ее зубы сверкали, клыки были достаточно длинными, чтобы разрезать плоть.
— Брайс Квинлан рассказала тебе, что произошло, когда она стояла в этой комнате двенадцать лет назад?
Его кровь превратилась в лед.
— Это дело Квинлан.
Эта улыбка не дрогнула.
— Ты тоже не хочешь знать, что я увидела про нее?
— Нет. — Он говорил от чистого сердца. — Это ее дело, — повторил он. Его молния поднялась в нем, собираясь ударить по врагу, которого он не мог убить.
Оракул моргнул-медленный взмах густых ресниц.
— Ты напоминаешь мне о том, что было потеряно давным-давно, — тихо сказала она. — Я и не предполагала, что он может появиться снова.
Прежде чем Хант осмелилась спросить, что это значит, ее львиный хвост — увеличенная версия хвоста Сиринкс — закачался над полом. Двери за его спиной распахнулись от призрачного ветра, ясно давая понять, что он уходит. Но оракул сказал, прежде чем шагнуть в туман:
— Сделай себе одолжение, Орион Аталар: держись подальше от Брайс Квинлан.
Глава 34
Брайс и Рун ждали Ханта на краю парка Оракула, и каждая минута тянулась незаметно. И когда он снова появился, обшаривая глазами каждый дюйм ее лица… Брайс знала, что это не у добру. Все, что он узнал.
Хант подождал, пока они не прошли по тихому жилому кварталу, граничащему с парком, прежде чем рассказать им, что Оракул сказал о Роге.
Его слова все еще висели в ярком утреннем воздухе вокруг них, когда Брайс выдохнула. Хант сделал то же самое рядом с ней, а затем сказал:
— Если кто-то научился чинить Рог после стольких лет, то он может сделать противоположное тому, что сделал принц Пелиас. Он может открыть Северный разлом. Это похоже на один из мотивов, чтобы убить любого, кто может сдать их.
Рун провел рукой по взъерошенным волосам.
— Как послушница в храме — то ли в назидание нам, чтобы мы держались подальше от Рога, то ли чтобы она ничего не сказала, если каким-то образом узнала.
Хант кивнул.
— Исайя допросил остальных в храме — они сказали, что девушка была единственной послушницей, дежурившей в ночь, когда был украден Рог, и ее допросили тогда, но она утверждала, что ничего об этом не знает.
Чувство вины извивалось и корчилось внутри Брайс.