Дом Земли и Крови
Шрифт:
— Это буквально вырезано над входом в архив Фейри-что бы это ни значило, — сказала Рун. При этих словах Брайс слегка улыбнулась.
Хант усмехнулся. Ее маленькая улыбка была похожа на появление солнца после нескольких дней дождя.
Брайс сделала вид, что не заметила его усмешки, но Рун бросил на него острый взгляд.
Как будто он знал все грязные вещи, которые Хант думал о Брайс, все, что он делал, чтобы доставить себе удовольствие, воображая, что ее рот вокруг него, ее руки,
Черт — он был в таком глубоком, безжалостном дерьме.
Рун только фыркнул, как будто тоже это знал, и снова вложил меч в ножны.
— Я бы хотела посмотреть архивы Фейри, — вздохнула Лехаба. — Подумать обо всей этой древней истории, обо всех этих великолепных предметах.
— Их держат под замком для того, чтобы их видели только чистокровные наследники, — закончила Брайс, многозначительно взглянув на Руна.
Рун поднял руки вверх.
— Я пытался заставить их изменить правила, — сказал он. — Ничего не вышло.
— Они впускают гостей по большим праздникам, — сказала Лехаба.
— Только из утвержденного списка, — ответила Брайс. — И огненных духов в нем нет.
Лехаба перекатилась на бок, подперев голову огненной рукой.
— Они бы меня впустили. Я потомок королевы Рантии Драл.
— Да, а я седьмого Астерия, — сухо сказала Брайс.
Хант старался не реагировать на этот тон. Это была первая искра, которую он увидел за последние дни.
— Это я, — настаивала Лехаба, поворачиваясь к Руну. — Она была моей шестикратной прабабушкой, свергнутой с престола во время войн стихий. Наша семья была изгнана из…
— История меняется каждый раз, — сказала Брайс Ханту, и губы его дрогнули.
— Это не так, — захныкала Лехаба. Теперь Рун тоже улыбался. — У нас был шанс вернуть себе наш титул, но мою прапрабабушку выгнали из Вечного города…
— Выгнали.
— Да, выгнали. За совершенно ложное обвинение в попытке украсть королевского супруга у самозваной королевы. Если бы она знала, что случилось с ее последним отпрыском, то давно бы уже превратилась в пепел. Чуть больше, чем птица в клетке.
Брайс отхлебнула воды из ее стакана.
— Вот тут-то, ребята, она и попросит у вас денег, чтобы выкупить себе свободу.
Лехаба побагровела.
— Это не совсем так. — Она указала пальцем на Брайс. — Моя прабабушка сражалась с Хантом против Ангелов и это был конец свободы всего моего народа.
Эти слова с треском прорвались сквозь Ханта. Теперь все они смотрели на него.
— Мне очень жаль. — У него в голове не было других слов.
— О, Ати, — сказала Лехаба, приближаясь к нему и становясь розовой. — Я не хотела… — она обхватила щеки ладонями. — Я тебя не виню.
— Я повел всех в бой. Я не понимаю, как можно винить кого-то еще в том, что случилось с вашим народом из-за этого. — Его слова звучали так же пусто, как и чувствовались.
— Но Шахар вела тебя, — сказал Данаан, и его голубые глаза ничего не упустили.
Хант ощетинился, услышав ее имя на устах принца. Но он поймал себя на том, что смотрит на Квинлан, чтобы помучить себя проклятым согласием, которое он найдет на ее лице.
Там лежала только печаль. И что-то вроде понимания. Как будто она видела его, как он видел ее в том тире, отмечала каждый сломанный осколок и не обращала внимания на зазубренные кусочки. Под столом носок ее туфель на высоких каблуках задел его ботинок. Небольшое подтверждение того, что да-она видела его вину, боль, и она не будет уклоняться от этого. В груди у него все сжалось.
Лехаба прочистила горло и спросила Руна:
— Ты когда-нибудь посещал архивы Фейри на Аваллене? Я слышала, что они более величественны, чем то, что привезли сюда. — Она накрутила свой огненный локон на палец.
— Нет, — ответил Рун. — Но Фейри на этом туманном острове еще менее гостеприимны, чем те, что живут здесь.
— Они ведь любят копить все свои богатства, не так ли? — спросила Лехаба, глядя на Брайс. — Совсем как ты, Биби. Только траты на себя, и никогда ничего хорошего для меня.
Брайс убрала ее ногу.
— Разве я не покупаю тебе клубничный кальян каждую вторую неделю?
Лехаба скрестила руки на груди.
— Это всего лишь подарок.
— Говорит фея, которая запирается в этом маленьком стеклянном куполе и жжет его всю ночь, и еще говорит, чтобы я не беспокоила ее, пока она не закончит. — Она откинулась на спинку стула, самодовольная, как кошка, и Хант снова чуть не улыбнулся, увидев искорки в ее глазах.
Брайс схватила свой телефон со стола и сфотографировал его прежде, чем он успел возразить. Затем фото Лехабы. И еще одно с Сиринкс.
Если Рун и заметил, что она не потрудилась сфотографировать его, то ничего не сказал. Хотя Хант мог бы поклясться, что тени в комнате сгустились.
— Все, что мне нужно, Биби, — сказала Лехаба, — это немного признательности.
— Пощадите меня Боги, — пробормотала Брайс. Даже Рун улыбнулся при этих словах.