Дом Зеора
Шрифт:
Он продолжал говорить себе, что поврежденная лодыжка не имеет значения, так как он все равно умрет, и умрет очень скоро. Он не верил в обещание предводителя разрешить Клиду передачу. Но даже если предводитель сдержит слово, обещание он произнес так, что вряд ли передачу будет осуществлять товарищ. Если репутация Рунзи соответствует действительности, они предложат проводнику совершить убийство — вероятно, одного из последних пленных, который никогда не слышал о проводниках. Они будут ждать до последней минуты, когда даже проводник не сможет игнорировать страх джена. И будут над ним издеваться.
Почему—то это предстоящее унижение
Глава двенадцатая
В плену
Следующие три для Валлероя и Клида превратились в кошмар. Валлерой большую часть времени с трудом воспринимал окружающее. Но несколько происшествий он помнил с необыкновенной четкостью, и впоследствии эти воспоминания его постоянно преследовали.
Когда они пришли к месту сбора, предводитель отряда передал их своему командиру, который руководил всей операцией по погребению мертвых. Валлерой заметил, что в этой армии нет внешнего блеска и муштры, но дисциплина была очень прочная; такого он раньше нигде не видел.
Как только они оказались на месте, им дали еду и питье — лучшего они не видели уже много дней. Не обращая внимания на тяжелые цепи, Валлерой занялся едой, но тут заметил, что Клид наблюдает за ним. Он огляделся и увидел, что на него смотрят все саймы. Он осторожно провел ложкой по тарелке, краем глаза наблюдая за их реакцией. Нет, пища не ядовитая. Но большая ее часть предназначена только для саймов. Он стал есть с аппетитом, но только то, что было ему знакомо.
Не успел он кончить, как группа Рунзи привела в лагерь нового пленника. Это была та самая девушка, которая пряталась с ними. Она была в таком истерическом состоянии, что даже не узнала их. Но Валлероя поразила не кричащая и сопротивляющаяся девушка. И не то, как она умерла. Поразила его реакция Клида на все это.
Девушку втолкнули на арену между двумя пленниками. Плащ и платье с нее сорвали, оставив на холоде почти голой. К ней подошел предводитель Рунзи и осмотрел; очевидно, он определял напряженность ее поля. Потом осмотрел своих людей, выбрал того, у кого потребность была наиболее сильной, и подтолкнул к нему девушку — предводитель пиратов, делящий добычу.
Не в силах оторваться от зрелища, испытывая одновременно отвращение, Валлерой следил за происходящим, но в то же время наблюдал и за Клидом. И выражение лица проводника поразило его. Клид превратился в бесстрастного ученого, наблюдающего за опытом. Он стал врачом, следящим за вскрытием. Актером, смотрящим представление, оценивающим артистическое мастерство, но эмоционально абсолютно не вовлеченным. Ни следа волнения человека, наблюдающего за убийством.
Все кончилось в несколько секунд. Когда сайм приблизился к ней, истерика девушки достигла максимума. Валлерой видел синяки на ее теле: ее явно били. Он мрачно подумал, что, вероятно, ее и изнасиловали. Сайм схватил ее, все мышцы его напряглись. Глаза девушки закатились. Валлерой подумал, что она симулирует беспамятство, чтобы не дать сайму среагировать на ее страх. Но джанкт что—то сделал с ее головой. Она снова начала биться, дико и отчаянно. И в это мгновение хищник напал. Лихорадочные движения девушки не давали ему возможности вступить в контакт губами. Пятым пунктом контакта стала щека девушки. Результат был тем же. Мгновенная смерть и трупная
Убийца небрежно поднял груду мертвой плоти в обрывках одежды, такой маленький узелок, и понес к общей могиле, которую уже начали закапывать.
Валлерой никогда не мог забыть это зрелище: убийца, избавляющийся от не имеющего никакого значения мусора. Но еще хуже было лицо проводника. Выражение этого лица не вызывало желания отомстить. Это не было предательством, за которое суд может приговорить к казни. Хуже всего было крушение иллюзий; в только что обретенных идеях Валлероя воцарился хаос.
Мысли его мешались; он вспоминал прекрасную картину, которая только—только начинала для него иметь смысл. Союз саймов и дженов? Абсолютно невозможно. Общины, объединившиеся под руководством Тектона и остановившие Зелеродов Рок? К чему стараться? Гордость за свое место товарища проводника? Отвратительная мысль. Ему хотелось заплакать. Затошнило. Он хотел бы перерезать себе горло.
Но вместо этого он шел. Шел в цепях за телегой, в которую были впряжены лошади. В нескольких шагах за ним еще пара лошадей, телега, а за ней Клид, тоже в цепях.
Одежда Валлероя пропылилась. Он свирепо радовался, что пыль скрыла цвет Зеора. Ему хотелось сорвать эту форму и закопать ее. Распухшая лодыжка страшно болела. Но он радовался этой боли, потому что она позволяла избавиться от зуда: ему все казалось, что проводник смотрит ему в спину.
В поисках забвения он позволил себе погрузиться в отчаяние. Он даже не пытался сосредоточить на чем—нибудь взгляд. Когда останавливались для еды, он не притрагивался к пище. После нескольких таких случаев к нему приходил сайм и заталкивал пищу в рот. Валлерой жевал и глотал: у него не было сил сопротивляться. И ему было все равно, что его могут отравить.
Они свернули на мощенную бревнами дорогу, которая углублялась в лес из вечнозеленых ароматных деревьев. Ночи стали холодней, но одинокому джену всегда предоставляли место у самого костра. Он даже не заметил, что на него непосредственно не направлены никакие садистские действия. И его не интересовало, что делают с проводником.
На третье утро они увидели поворот старой дороги, которая, как подумал Валлерой, была построена еще Древними. И сразу оказались в главном лагере рейдеров Рунзи. Справа и немного к западу Валлерой увидел проход Ханраан. Между ними и проходом тянулась глубокая, величественная, вечнозеленая долина, и ее пересекала старая вьющаяся дорога; она виднелась в зелени лишь кусочками. Слева, на большой ровной площадке у основания высокого утеса, располагался лагерь.
Впервые со времени смерти девушки Валлерой обратил внимание на окружающее. Он с усилием сосредоточил взгляд. Они входили в лагерь под аркой, на которой были изображены символы Рунзи. Перед ними до самого утеса тянулись два ряда временных сооружений. Очевидно, это казармы. Слева конюшни и административный комплекс; они тоже размещены во временных сооружениях. Справа — ряд за рядом зловещих клеток, все пустые.
Весь лагерь выглядел покинутым. Насколько мог видеть Валлерой, в клетках не было дженов, а в конюшнях — совсем немного лошадей. Из одного здания поднимался столб дыма: очевидно, это кухня. И это единственный видимый признак жизни. Валлерой подсчитал, что вместе с теми саймами, что прибыли с ними, в лагере не больше ста обитателей, в то время как рассчитан он на восемьсот плюс столько же пленников.