Дом
Шрифт:
От нервозности Мелвин начал дрожать. Она про-про-про-проститутка, - понял он.
Её маленькая грязная ладонь мяла его промежность с профессионализмом тестомеса. Мяла и мяла.
– Ох, парень, это будет охуенный отсос!
Он посмотрел на её бледное лицо, с которого спадали жирные чёрные волосы. На ней были обрезанные джинсы, настолько короткие, что он видел несколько торчащих из-под них длинных лобковых волос. Также на ней была выцветшая растянутая майка с какими-то мутными пятнами под воротником и груди... Продолжая играть с промежностью Мелвина, она потянула горловину майки
Член Мелвина стоял с такой силой, что им можно было бы колоть дрова. Грудь Ширли наверняка бы отключила возбуждение у большинства мужчин, но Мелвин сделал для себя вывод, что это самая эротичная вещь, которую он когда-либо видел в своей жизни, по одной причине: помимо этих нескольких проблесков отвратительной голой плоти и груди новой жены своего отца (это ещё одна история), он никогда не видел женскую грудь раньше. Он, естественно, видел её в фильмах и эротических журналах, принадлежащих его немногочисленным друзьям. Его социальная интроверсия даже в возрасте 33-х лет исключила возможность пойти в стрит-клуб. Это также исключило его возможные поездки в один из многих порно-видеопрокатов в Сиракузах, где он мог бы взять на прокат порнофильмы и, следовательно, увидеть привлекательных голых женщин, занимающихся сексом. Кроме того, даже сама идея снять проститутку ради сексуального опыта для него была невозможна. Вы спросите, а как же, если трахаться обычным способом? Для этого надо приглашать девушку на свидание, развивать отношения, уделять ей внимание, и только через некоторое время вы сможете заняться с ней сексом, если только, конечно, это порядочная девушка.
Но, к сожалению, Мелвин был слишком застенчив для этого. Он был социальным изгоем, у которого единственное, на что хватало мужества, так это только на пару фраз с девушкой и то - заикаясь.
Поэтому сейчас он обильно кончил себе в штаны, когда Чокнутая Ширли потёрлась сиськами об его пах.
Мелвин чуть не потерял управление и не улетел в кювет, настолько сильным был его оргазм.
– Ах-ох-ааааааааааай...- cтонал он, как маленький мальчик, упавший с велосипеда в первый раз.
Ширли увидела и почувствовала мокрое пятно, выступающее на его штанине. Она смущённо посмотрела на него.
– Чёрт, мужик. Ты что, в штаны кончил?
– Я-я-я, - только и смог вымолвить Мелвин.
– Ты даже не дал мне вытащить свой петушок!
– xихикнула она.
– Ох, это было здорово...
Она опустила майку, пожимая плечами.
– Так что? Ты дашь мне двадцать баксов? Мне они пиздец как нужны, чувак. Я думаю, ты, должно быть, богат, раз у тебя такая машина. Конечно, было бы ещё лучше, если бы ты дал мне... cорок!
Мелвин всё ещё переводил дыхание. Он достал 100-долларовую купюру из кармана шортов “Армани” и отдал её ей.
Её глаза заблестели.
– О, чувак, ты грёбаный Бог!
Интересно,– подумал он, - согласилась бы она пойти со мной на свидание...
Мгновение
– A можно мне и твои яичные рулетики?
– спросила она.
Он махнул рукой:
– Конечно. Можешь съесть все, если хочешь.
Она снова завизжала от восторга…
Это запутанное повествование главным образом было о первом сексуальном опыте в жизни Мелвина Парадая.
2
Да, север штата Нью-Йорк был арктическим пустырем, похожим, скажем, на Владивосток зимой, но летом это было действительно чертовски красивое место. Зелёные холмы, уютные старые колониальные дома и бесконечно голубое небо. Мелвин прожил там всю свою жизнь, и, хоть он и был социально неадаптированным человеком, стоит сказать, что он был очень умным, он всегда преуспевал в школе и действительно мог оценить такие трансцендентные вещи, как естественная красота и то, как она связана с человечеством.
С другой стороны, Ширли, вероятно, не была столь трансцендентно способной. Она почесала промежность, обнюхала пальцы и плюнула в открытое окно. Весила она, вероятно, не больше 40 килограмм. Она съела весь мусор из пакета, добавив яичные рулеты, и теперь её живот надулся так, как будто она проглотила волейбольный мяч.
Девушка продолжала болтать.
– Да, чувак, в том доме была подпольная студия Глаза, они там снимали копро-ролики, некро-ролики, снафф и прочую поеботу.
Ролики, - подумал Мелвин. Он был совершенно прав. Не табак, а порнографию.
– Дирк тоже упоминал об этом, - сказал Мелвин. – Глазом, вроде, звали их босса - Пола Винчетти?
– Ой, бля, чувак. Ты слышал о нём? Худший уёбок на планете. Большой Пол - младший сын Винча Глаза, и когда Глаз сыграл в ящик, Пол взял на себя всё производство подпольной порнухи. И ты можешь в это поверить? Федералы поймали его за уклонение от уплаты налогов и неуважение к суду, и он “чалится” уже 20 лет без права на УДО.
Значит, всё это правда. Я снимаю дом, который раньше принадлежал мафиози...
– Полa перевели в федеральную тюрьму строгого режима в Рее-Бруке пару лет назад. Я даже не знала, что в том доме кто-то живёт. Ты купил эту хату?
– Не, я еe снимаю.
– Мелвин не потрудился объяснить ей, зачем.
– Чёрт, ты выбрал адское место, чувак. Это чёртов дом ужасов. Винчетти использовал его для съёмок самого зверского снаффа с начала 70-х, тогда Глаз был самым жестоким доном на восточном побережье. А моя сестра...
– девушка схватила Мелвина за руку, как будто хотела рассказать что-то драматическое.
– …oднажды она была в этом доме.
– Твоя сестра?
– Да, её звали Спуки.
Брови Мелвина удивлённо поднялись.
– Звали? Ты хочешь сказать...
– Ну, она исчезла давным-давно. Сначала она была моделью в Нью-Йорке, а потом на неё обратил внимание Винчетти. Слава богу, я никогда не приближалась к его людям! Я не знаю, что там она ему сделала, но после того, как её почти забили до смерти, её потом начали использовать для скат-фильмов, и она действительно делала все эти ужасные вещи в том доме, который ты теперь арендуешь.