Домашний фронт

Ханна Кристин

Майкл удивился своим слезам, но вытирать не стал.

— Она может лишиться ноги, и правая рука не действует.

Они смотрели друг на друга. Наверное, общая беда, разделенные переживания могли бы хоть в малой степени утешить их, но этого не произошло. У Майкла не было сил стоять тут и обмениваться страхами с человеком, которого он почти не знал.

— Ладно. Я пойду в Ландштуль-Хаус, — сказал он. Это была гостиница для семей раненых солдат, построенная одним американским филантропом.

— А я сегодня переночую здесь.

Попросил принести мне кровать.

Майклу тоже следовало об этом подумать. Он невнятно пробормотал что-то насчет завтрашнего утра и покинул госпиталь. Через полчаса он уже был в Ландштуль-Хаусе, в маленьком, оборудованном всем необходимым номере с ванной и двуспальной кроватью.

Майкл сидел на неудобной кровати, глядя в пространство и вспоминая, и пытался понять, как исправить совершенную сегодня ошибку. Как убедить Джолин, что он изменился, если он вел себя в точности так, как она от него ждала?

В заранее оговоренное время Майкл позвонил домой. Трубку взяла Бетси.

— Как мама? — спросила она, не дав ему даже поздороваться.

Что ей сказать? Правда испугает девочку, но ее необходимо подготовить к худшему, разве не так? Он сам иначе бы все перенес, если бы его подготовили. Майкл прижался лбом к дешевой, разболтанной спинке кровати.

— Она говорит, что ей чуть лучше, и ей очень хочется поговорить с тобой.

— Что с ней?

Майкл молчал. Теперь нужно что-то сказать, что-то правильное, чтобы прогнать страхи дочери, дать ей надежду. Он перебирал варианты — правда или ложь — и остановился на полуправде.

— Ее правая рука и нога… повреждены. Врачи пытаются привести их в порядок.

— Она левша. Это хорошо, — сказала Бетси.

— Да. — Голос его звучал хрипло.

— Папа? Что ты от меня скрываешь?

Майкл откашлялся.

— Ничего, Бетси. Просто мы еще не все знаем. Врачи ее обследуют. Я уверен, что скоро…

— Думаешь, я маленькая? Лулу! — крикнула Бетси. — Папа звонит. Он хочет сказать, что маму сбили, но с ней все хорошо.

— Бетси…

— Папочка? — защебетала Лулу. — Маме лучше? Они дают ей мороженое?

Майкл провел рукой по волосам. Он несколько минут разговаривал с Лулу, хотя, честно говоря, понятия не имел, о чем. Затем трубку взяла Мила.

— Как она, Майкл?

— Я ее разочаровал, мама, — тихо произнес он, скорее себе, чем ей. И сразу же понял, что это ошибка — такие вещи не следует говорить матери. Но ему был очень нужен совет, а какой прок от совета, если он не опирается на правдивую информацию?

— Она даст тебе знать, что ей нужно, Майкл. Просто слушай ее.

Они поговорили еще немного. Положив трубку, он закрыл глаза, думая, что не сможет заснуть, но очнулся в залитой солнечным светом комнате. Часы на тумбочке показывали семь.

Майкл встал, чувствуя себя измученным и старым. Потом принял душ, побрился, оделся и стало чуть легче.

Но у постели Джолин все вернулось — страх, вина,

злость. Он боялся, что жена лишится ноги и не сможет владеть рукой, станет другим человеком. Он не мог представить, что испытывает человек при таких ранениях, столько потеряв? Сможет ли Джолин снова стать собой?

Майкла грызло чувство вины. Он переживал и злился оттого, что жена подвергла себя опасности, была ранена, и теперь они оба уже не будут прежними, когда сама ее жизнь висит на волоске.

Он ненавидел собственную слабость. У него было единственное желание: чтобы Джолин осталась жива, в любом состоянии. Да, он жаждал этого всей душой, но в то же время он даже себе не мог ответить на вопрос: будет ли относиться к ней так, как раньше, если она лишится ноги и не сможет владеть рукой?

Он придвинулся к кровати, стараясь не задеть трубки, отходящие от Джолин.

Ее лицо горело — кожа под желтовато-лиловыми синяками покраснела, на лбу выступил пот, дыхание стало поверхностным. Грязные, сальные волосы упали на изуродованное лицо. Бесцветные губы потрескались. Майкл подумал, что надо было захватить гигиеническую помаду. Запах сегодня усилился — так пахнет мусор, оставленный на жарком солнце. Майкл с трудом сдерживал тошноту.

Он скользнул взглядом по кровати. Правая нога Джолин, лежавшая поверх одеяла, была все такой же распухшей и страшной, с неестественно вывернутой ступней. Вакуумный насос жужжал и чмокал, отсасывая из раны густую, желтую жидкость.

Он услышал, что Джолин очнулась, — догадался по прерывистому дыханию.

— М… Майкл, — сказала она и повернула голову, чтобы видеть его. Взгляд был туманный, несфокусированный. — Ты… здесь… это хорошо…

— Я уже приходил, помнишь?

Она нахмурилась, облизнула губы.

— Приходил?

— Джо… — Ему хотелось так много сказать ей, но с чего начать? Как все исправить? Он убрал волосы с лица Джолин, и его пальцы коснулись ее лба.

У нее жар.

— Погоди… — Язык у нее заплетался. — Ты не… любишь меня…

Майкл нажал кнопку вызова медсестры.

— Она вся горит.

Медсестра оттолкнула его с такой силой, что он едва не упал. Через несколько секунд палата заполнилась людьми — они измеряли Джолин температуру, откидывали простыни. Медсестра сняла бинт с ноги Джолин.

От запаха Майкл едва не лишился чувств.

— В операционную, быстро! — Это был доктор Сэндс. Когда он успел войти?

— Подождите. — Майкл бросился к кровати, наклонился к жене: — Я люблю тебя, Джолин… Люблю.

Но было уже поздно. Она потеряла сознание. Майкл стоял и смотрел, как ее увозят.

Она ползет по густой, липкой грязи, волоча за собой подругу.

— Держись, Тэми… не умирай… я нас выведу.

Но куда? Куда она тащит Тэми?