Домашняя работа
Шрифт:
В Ативерне официально рабства нет.
Так что проще всего было свалить эту заботу на чужие плечи. Что Эрик и сделал.
И наблюдал за сменой выражений на лице графини.
Удивление.
Недовольство.
Злость.
И неподвижная каменная маска безразличия.
Интересно, что она скажет?
Лиля сказала бы многое. Но – нельзя. Нельзя. Поэтому она спросила по возможности спокойным тоном:
– Кто они?
Эрик посмотрел с удивлением.
– Не знаю. Там было два
Лиля прикусила ноготь.
– Можете отделить одних от других?
– Да, ваше сиятельство.
– Отлично. Устраивайте своих людей в замке. Всех пленных пока в подземелье – Лейс покажет куда. Потом я разберусь, кого выпустить, кого оставить.
Лиля отлично помнила, что скоро приедет королевский представитель, и, наверное, его заинтересует такая мелочь, как работорговцы.
– Много у вас раненых?
– Много, ваше сиятельство.
– Лейс, пожалуйста, распорядись. Пусть Джейми посмотрит.
Кто знает, чего стоил Лиле этот приказ. Джейми. Не она. А ей пока нельзя.
Одно дело – непроизвольно кидаться на помощь. Другое – здесь и сейчас. Она не может показать свои познания в медицине. Никак не может.
Девушка не забыла взгляд Марты. Им надо побеседовать. Еще раз.
Лейс кивнул:
– Слушаюсь, ваше сиятельство.
– И пришли ко мне Эмму. Пусть, как всех разместит, придет, доложит.
– Хорошо, госпожа графиня.
– Свободны.
Лиля взмахнула рукой. Мужчины вышли. А женщина откинулась в кресле. Плохо. Очень плохо.
Девушка привычно потянулась к пергаменту. Так думалось легче.
Первое. Денег мало.
Второе. Войско увеличилось. Вопрос – на кой ляд оно ей? Воевать будем?
С другой стороны – работорговцы. Лиля покусала губы. Эдор… Что же ты замутил здесь? Почему люди так спокойно смотрели на продажу своих детей в рабство? Если бы моего ребенка… Да я бы все с землей сровняла. А с другой стороны…
Скрипнула дверь. Лиля подняла голову.
– Марта?
Лонс Авельс с ужасом наблюдал, как открывается крышка люка.
Страшно?
Не то слово. Один морской бой он уже пережил. А второй…
Зачем их вытаскивают в этот раз?
Он не знал. Но подозревал, что ничего хорошего не будет. Он просто сходил с ума в душном трюме. Плохая вода и еда, нехватка воздуха. А потом шторм. Это было по-настоящему страшно. Лонс прислушивался к буре снаружи и понимал. Никто не станет их спасать, если что. Бросят подыхать с тонущим кораблем.
Самое страшное в рабстве то, что от тебя ничего не зависит. Ты уже не хозяин своей судьбы. Вообще. Ты полностью зависишь от чужих решений.
Шторм принес свои плоды.
Их отнесло от берега. Далеко. И они наткнулись
Лонс слышал звуки боя и опять испытывал дикий страх. О вирманах говорили многое. Что они убивают всех. Что топят захваченные корабли. Что после воздержания в море пользуют пленников противоестественным способом.
И когда открылся люк, Лонс ожидал всего, чего угодно. Но их просто вытащили из трюма и перегнали на другой корабль, как скот. Так же покрикивая и подгоняя пинками.
Вирмане в них просто не видели людей.
Вообще.
И это тоже было страшно.
А потом… качка. Шторм. Скудная пища. Гнилая вода.
И смерти. Порядка десяти смертей.
Почти каждую ночь кто-то умирал. Кто от ран, кто от слабости. Лонс знал, что тоже долго не протянет. Слабость подтачивала и его. Мужчина воспринимал все происходящее как-то… обрывками. А из чувств остался только страх.
Но смерти он уже не боялся. Только боли.
Вирмане вытащили их из трюма и стали толкать к сходням. Лонс не верил своим глазам. Он дышал чистым воздухом. Вокруг была природа. Жизнь.
Альдонай, как же он раньше этого не ценил. Хотел чего-то грандиозного… А ведь важно другое.
Хотя бы глоток чистого воздуха. Вот этот…
Вирмане куда-то вели своих пленных. И Лонсу казалось, что этот путь никогда не кончится. Но ему и не хотелось, чтобы все кончалось. Он просто шел.
Пока не оказался перед замком.
– Иртон, – произнес один из вирман.
Иртон?
Авестер? Явно не Дарком, не Эльвана, не Ханганат. Там другие названия в ходу.
Да, Авестер или Ативерна.
Но что происходит?
Там же рабства нет?!
Вирмане провели их по двору замка и отвели в темницу. Впрочем, Лонс был не в претензии. После ежедневной качки, после темноты трюма и скученности…
Отдельная камера с кормежкой, соломенным тюфяком и даже факелом показалась мужчине верхом роскоши. Он жадно съел все, что дали, выпил чистой ледяной воды и упал на тюфяк.
Спать, спать, спать. Восстанавливать силы.
Что бы его ни ждало – такой, как сейчас, он ни на что не способен. А ему надо вернуться в Уэльстер. Найти Анель.
Жену он не бросит.
Лиля смотрела на нянюшку. А няня – на женщину в кресле.
И подмечала расхождения с любимой с детства девочкой.
Другой поворот головы, другой взгляд, другие жесты… Даже вот эти поднятые брови. У Лилюшки никогда так не получалось.
И командовать Лиля так не смогла бы. И приказывать тоже.
Тихая, домашняя девочка. Богомольная и послушная. И – это.
Марта первая нарушила молчание:
– Кто ты?
Ответ не задержался ни на минуту: