Домик лесника
Шрифт:
А комары жрали Серегу еще битый час, пока не уехали, наконец, на своей «пятерке» утомленные, но счастливые мужчина и женщина, своей внеплановой страстью, возможно, спасшие жизнь губернатору.
Быков позвонил Игорю сразу, как только красная «Жига» выползла на асфальт. Перед этим она немного побуксовала в лесу, наполнив сердце Быкова мстительной радостью, но радость эта была, как говорилось в одной известной рекламе, неполной — мужик, похоже, был опытным не только в любовных делах.
Быков, понимая, что может «засветить» себя и место засады, как ему показалось, очень скрытно вернулся к тому месту, где его высадил Игорь. Касюк остановился у обочины, сделал вид, что подкачивает колесо. Быков тем временем прокрался к задней дверце «десятки», залез внутрь и притаился на заднем сидении машины.
Игорь критически осмотрел то, во что превратился Серегин «снайперский» костюм всего за пару часов, проведенных в засаде у полянки, но, как всегда, промолчал. Быков знал: прежде чем критиковать или что-то посоветовать, старый друг обязательно разузнает все про устройство маскировочных костюмов для засады в лесу, после дождя, и только потом в корректной форме позволит себе высказать некоторые рекомендации о том, как должен быть устроен «снайперский» наряд. А иначе для него замечание просто не имело смысла — зачем человеку лишний раз «тыкать в глаза» тем, от чего он сам, возможно, страдает и так больше других?
Переоделся бывший тренер в обычную одежду, не доехав до поста ДПС метров пятьсот. Позвонили Мише. Тот ничего спрашивать не стал, но, судя по всему, по бодрому голосу звонивших, догадался, что пока все в порядке — все целы.
Встретиться договорились вечером во вторник, или в среду — в зависимости от того, как будут складываться обстоятельства.
Дома, пока машинка-автомат утробно «переваривала» Серегин «снайперский» костюм, освобождая его от впитавшейся грязи, травы, листьев и прилипшей хвои, Быков, как заправский «разведчик», забрался в горячую ванную и занялся анализом того, что он увидел и почувствовал, а также тем, как нужно усовершенствовать его маскировочный «прикид», чтобы в другой раз больше не уподобляться куску мяса, на котором опять вволю попируют комары.
Да и с оружием нужно было что-то решать.
«Ладно, комаров мы, думаю, победим легко. — Думал Быков. — Завтра же куплю большой тюбик самого мощного противокомаринного средства; перед засадой намажусь весь, а не только там, где костюм не скрывает тело.
Но что делать с мокрым грунтом, как с ним бороться?
Резину какую-нибудь под себя положить? Разрезать автомобильную камеру, привезти с собой…. Или пару пластиковых пакетов затолкать под костюм — на грудь, живот и ноги. А если это тоже не поможет?
Так, какие средства защиты от влаги есть еще? В чем мужики любят бреднем рыбачить, когда вода в реке слишком холодная? В костюме! В обычном костюме противохимической защиты!
Ай да Быков, ай да сукин сын!
И где же мы возьмем такой костюм?
А зачем нам костюм целиком? Незачем! Нам нужна только часть костюма! А часть костюма есть где? Правильно! Часть костюма висит у матери в предбаннике лет уже двадцать — с тех пор как его туда повесил Олегов отец, бывший материн муж, в бытность, когда работал завхозом в техникуме.
Вот и сложились стеклышки в мозаике!
Завтра же поеду в Колывань!
Жалко только, что там оружия нормального нет.
Мдя! Хотел я хоть на этот раз спрятаться за широкую Мишину спину, ан нет, не получается. Опять придется брать ответственность за принимаемое решение на себя. И только на себя.
Конечно, где-то глубоко в душе я надеялся, что Михаил и Игорь скажут мне: «Серега! Ты отличный парень! Зачем тебе рисковать там, в лесу, с «пукалкой», заряженной солью! Давайте скинемся тебе на автомат Калашникова! Стоит он недорого, а вскладчину будет еще дешевле!». Но жизнь так устроена, что, что бы ни случилось, в конечном итоге — каждый сам за себя. У Миши — работа, семья, профессия…. На нем завязаны десятки уголовных дел. Если его неожиданно «повяжут», судьбы десятков людей «подвиснут», а то и вовсе пойдут «под откос». Нет, так рисковать Певзнер не станет. Да и мне не нужно даже предлагать ему обсуждать тему приобретения «срока» — огнестрельного нарезного оружия.
Что касается Игоря….. Если нужно, он сам рядом со мной ляжет рядом в засаду, и также будет палить в людей, стремящихся «убрать» нашего губернатора.
Но готов ли я на то, чтобы взять на себя смелость вот так легко распоряжаться жизнью своего друга?
Нет, скорее всего. Для этого я, пожалуй, слишком труслив. Да и совесть потом, не дай Бог, что-то случиться, будет «грызть» до конца жизни.
Нет уж — это была моя идея: встрять в чужие «разборки» за власть.
В войну поиграть захотелось, что ли?
Наверное, в прошлом году не наигрался….»
Быков задумчиво потрогал шрам под одеждой. Порез зажил давным-давно, он не напоминал о себе даже в моменты резкой перемены погоды. Что-что, но хирургом Ольга была превосходным: сделала тогда все по высшему разряду.
И не проболталась никому. Хотя была обязана сообщать обо всех случаях ножевых ранений.
«Видно, все-таки придется возвращаться на это гребанный остров. Не хотелось, конечно…. Но это — самый малый риск из всех, которые возникают, если я захочу приобрести себе для «дела» «Калаш». А то, что без серьезного оружия на «точке» лучше не появляться, ясно даже такому тупому валенку, как я. Та рожа, которая рассматривала «голубков», наверняка лет десять где-нибудь в спецназе ошивалась и только потом подалась в киллеры. Этих «птиц» «по полету» видно за километр. Такие бойцы хоть двадцать человек голыми руками устряпают. Что уж говорить про одного зачуханного физрука, который только и умеет что, так это стрелять немного? Да наверняка ТЕ стреляют лучше меня — быстрее, точнее…. Мой шанс только в том, что у меня есть фактор внезапности. Я знаю про них, а они про меня — пока нет.
А ну, как узнают?
От таких далеко не сбежишь — будь ты хоть действующий мастер спорта по легкой атлетике: пуля догонит. А я и не мастер, и не действующий….
Нет, нужен автомат.
Значит, опять — Волчий остров.
Но Игорь и Миша знать ничего не должны».
…Лодка Быкову не понравилась. Обшарпанные, крашенные много лет назад дюралевые борта лишь в некоторых местах сохранили остатки краски, первоначальный цвет которой сейчас установить мог разве что эксперт. Лодочный мотор вообще никак не хотел заводиться, он «чихал», «кашлял», злобно плевался сгустками темно-синего дыма. Однако хозяин мотора не сдавался, раз за разом накручивал почерневший от моторного масла и времени кожаный ремешок и с какой-то обреченной остервенелостью дергал его на себя. Все это было похоже на реанимацию покойника, который сам, к тому же совершенно не хочет возвращаться к жизни.
Хозяин этого «чуда» — загорелый до черноты мужик неопределенного возраста, сохранивший на лице, однако, не только следы бурной молодости, но и все признаки «мачизма», бывшего, со всей определенностью, когда-то неотъемлемой частью его жизни. Про таких типов обычно говорят, что вся его биография — на его лице.
На лице хозяина лодчонки, действительно читалась если не вся его жизнь, то, по крайней мере — те ее часть, в которой он волочился за женщинами (понятно, что успешно), много пил, мало трудился. Темные длинные с проседью волосы, правильной формы лицо, длинные изящные пальцы, завершающие узкие кисти на тонком запястье…. Все это говорило о том, что физическим трудом мужчина в жизни занимался мало, или не занимался вовсе.