Домик лесника
Шрифт:
Затвор сухо щелкнул, выбрасывая гильзу, чайка громко вскрикнула, кувыркнулась со ствола, перевернулась в воздухе и смачно шлепнулась в воду.
«Молодец! Не разучился стрелять!» — Похвалил себя Серега, погладив автомат. — «Ну, все! Теперь можно домой!»
Первый раз бывший тренер насторожился, когда увидел, с какой легкостью «его» пацаны несут бензобак обратно в «нормальную» Обь. Насторожился, но к стыду своему, не придал этому должного значения. За что немедленно был «наказан». Едва он отплыл от дамбы вниз по реке, двигатель его лодки стал «чихать», «стрелять», а потом заглох вовсе. Быков тут недобрым словом помянул «Гаврилыча», набрал номер его сотового. Автомеханик внимательно, не перебивая, выслушал эмоционально-сбивчивую Серегину тираду, переспросил о «симптомах» поломки, а потом задал один-единственный вопрос: «А ты бензин в баке последний раз когда проверял?».
Бывший тренер чертыхнулся, тотчас же полез откручивать крышку бензобака. Так и есть: бак был пуст, как тамтам. Он извинился перед Олегом Гавриловичем, отключил телефон, стал думать, как ему выбраться из сложившейся ситуации.
В любой другой — он бы давно уже причалил к берегу, отсоединил двигатель и на попутном грузовике ехал бы в город. В любой другой, только не в сегодняшней.
Имея в руках подозрительно тяжелую сумку, с лодочным мотором, он неминуемо вызовет подозрение и у водителя, и у гаишников, через посты которых неминуемо придется проехать.
Это был риск. Неоправданный риск.
Бросить лодку на берегу даже на время, чтобы сбегать на ближайшую заправку и купить на ней бензина, тоже было нельзя. Двигатель украдут, сумку с собой не возьмешь.
Что делать?
Бывший тренер несколько раз смачно выматерился, костеря себя за элементарную забывчивость, но изменить что-то было уже нельзя.
Оставалось ждать.
И тут ему позвонил Игорь.
«Серега! А ты где?» — услышал в трубке он несколько удивленный голос старого друга. «Вот черт! — Подумал Быков. — Совсем забыл: мы же договорились встретиться сегодня вечером у меня дома! Это надо же так опростоволоситься! Совсем из головы вылетело!»
— Я? — Ответил он, придя в себя после первого шока от мыслей, что подвел своих товарищей. — Да где? Посреди Оби, дрейфую на лодке в сторону коммунального моста. Кончился бензин, «понимаешь».
Касюк сначала опешил, не поверил Быкову, думал, что он так шутит; но потом, убедившись, что старый друг его не обманывает, предложил:
— Давай так — греби к берегу. Причалишь где-нибудь около мелькомбината. Жди меня. Я пока смотаюсь за бензином.
Ждать пришлось недолго. Игорь привез десятилитровую канистру бензина, проницательно глянул на Серегу, лодку, большую длинную черную сумку, из которой выглядывал «снайперский» костюм. По Касюку было видно, что он почти наверняка знает, куда и зачем плавал бывший тренер на лодке, которой еще вчера у него не было; почему у него на полдороге кончился бензин, зачем ему понадобился костюм и сумка, но вопросов никаких не задал. Задавать вопросы — значит, что-то узнавать. А что-то узнавать, значит, становиться участником, зачастую — делить ответственность.
А так…. Не знал — да и не знал. Какой спрос?
— Я думаю, мы сегодня уже не успеем собраться, давай перенесем встречу назавтра. — Прощаясь, сказал Сереге Игорь. — Тебя какое время устроит?
— Часов в семь вечера!
— Мне тоже так удобно.
— А Мише?
— И Мише. Я с ним только что разговаривал по сотовому. — Касюк заторопился к машине.
«Совет в Филях» проводили на кухне.
Михаил, по своему обыкновению, не перебивая, выслушал Серегин и Игорев рассказы. У Быкова он уточнил, как тот собрался бороться с комарами; повертел в руках костюм с нашитыми брезентовыми кусками.
— Слышь, Серега! — Наконец, услышали друзья его голос. — Мой тебе совет: подшей что-нибудь мягкое и плотное, типа войлока, над коленями и под локтями. Вдруг придется с колена стрелять, или будешь убегать, упадешь, расшибешь колено или локоть. Тут тебе — и хана!
Все засмеялись, но Быков, когда «друзья-заговорщики» разъехались по домам, все же сделал все, что подсказывал ему адвокат.
От Игорева рассказа он помрачнел, а когда тот закончил, вынес свой вердикт: те парни, которых ты видел, Игорь, я почти уверен, как-то причастны к покушению на губернатора. Вы сами подумайте: с какого (он выразительно помахал руками) везти дорогущие лодки через весь город, спускать их на воду в не самом удобном месте, с риском, что в прибрежном песке и иле утонет и катер, и джип?
Да…. Такого даже я не ожидал, признаюсь честно. Судя по джипам, лодкам, оружию, в «мероприятие» вложен не один миллион долларов. Видно, что люди за этим стоят о-очень серьезные. Может, передумаем, пока не поздно?
Все промолчали, но ясно было, что вопрос адресован, прежде всего, Сереге — он находился «на острие» противодействия; все ждали, что ответит он.
А Быков молчал.
Он для себя все решил давным-давно. «Если человеку, практически погибшему, неожиданно удается выжить, значит, должен быть в этом какой-то высший смысл, какая-то цель. — Думал Серега, уставившись в точку где-то на полу. — Нужно только суметь понять свое новое предназначение с позиции Божественного Провидения. Может, в этом и есть моя новая цель? В том, чтобы не дать уничтожить человека, который делает добро для двух или трех миллионов человек?»
— А что тут думать? — Встал Быков со стула. — Я для себя решение принял. А вы меня знаете: если я что-то решил, то уже не отступлюсь никогда. Но вы, если хотите, можете не участвовать в этом «мероприятии». Понятно, что риск велик, а цели, по сути — туманны. Может, будет покушение, может — нет.
Но если губернатора «уйдут», я не смогу смотреть вам в глаза.
В квартире повисла гнетущая тишина.
— Ну, тогда все остается по-прежнему! — Взял на себя смелость «подвести черту» адвокат. Собираемся послезавтра, в семь утра.
«Как обычно!» — Вертелось на языке у Михаила, но он благоразумно промолчал.
Пятница принесла Сереге всего один, зато довольно неприятный сюрприз. Часов в одиннадцать Быкову на сотовый позвонил его деловой партнер Евгений Лапин, для которого Серега был всего-навсего в отпуске, и сказал, что два новых менеджера, принятых Быковым на работу всего месяц назад, уволились.
Девчушки были симпатичные, понятливые, добросовестные, Сереге было жаль, что они ушли. У Марины вообще была очень занимательная история — как она решила самостоятельно начать зарабатывать деньги.
Семья у Марины очень творческая. Папа и мама серьезно, с детства, занимались музыкой. Папа играл на контрабасе, а мама — на пианино. В оркестре они и познакомились.
Когда родилась Кристина, мама, после отпуска по уходу за ребенком, еще некоторое время играла в оркестре, но потом в семью пришли трудные времена.
Денег катастрофически не хватало, и женщина-пианистка приняла мужественное, но единственно правильное в той ситуации решение. Она решила пойти работать по другому профилю. Поступила в институт, закончила его, получила квалификацию экономиста.