Домик в прерии ч.2
Шрифт:
Мистер Скотт надышался ядовитого газа, который находится глубоко под землей. Этот газ тяжелее воздуха и поэтому скапливается на дне колодца. Он не имеет ни цвета, ни запаха, но если им долго дышать, то можно умереть. Папа полез туда, где скопился газ, чтобы привязать мистера Скотта к веревке и вытащить его на свежий воздух.
Когда мистеру Скотту стало лучше, он пошел домой. Перед уходом он сказал папе:
— Вы были правы насчет этой свечки, Инглз. Я думал, что все это глупости, и не хотел с ней возиться, но теперь я понял, что ошибался.
— Да, — сказал папа. — Там, где не может гореть свеча, там и человеку дышать нечем. А я не люблю рисковать понапрасну. Но все хорошо, что хорошо кончается.
Папа надышался ядовитого газа, и ему надо было немножко отдохнуть. Но уже после обеда он вытащил из мешковины толстую нитку, взял из рога немного пороха, насыпал его в тряпку, один конец нитки положил в порох, а другим концом плотно перевязал тряпку.
— Иди сюда, Лора! — позвал он. — Я тебе что-то покажу.
Они пошли к колодцу. Папа поджег конец нитки, подождал, пока огонек пополз по нитке, и бросил сверток в колодец.
Раздался глухой грохот, и из колодца поднялся дымок.
— Это горит газ, — сказал папа.
Когда дым рассеялся, папа позволил Лоре зажечь свечку и постоять рядом с ним, пока он спускал свечку в колодец. Всю дорогу вниз в черную яму свечка горела, словно яркая звездочка.
На следующий день папа с мистером Скоттом продолжали копать. Но теперь они каждое утро опускали в колодец свечку.
В колодце появилась вода, но ее было еще очень мало. Ведра поднимали наверх полные мокрой грязи. И с каждым днем папа и мистер Скотт работали, стоя все глубже в грязи. По утрам свечка освещала липкие мокрые стены колодца, а когда ведро касалось дна, по воде расходились тусклые круги света.
Папа стоял по колено в воде, и, прежде чем копать дальше, ему приходилось отправлять наверх полные ведра мокрой земли.
Однажды, когда он был в колодце, оттуда послышался громкий вопль. Мама выбежала из дома, Лора помчалась за ней.
— Тащите, Скотт! Тащите! — кричал папа.
Внизу что-то свистело и урчало. Мистер Скотт быстро поворачивал ворот, а папа лез наверх, перебирая руками веревку.
— Провалиться мне на этом месте, если это не зыбучие пески! — воскликнул папа, вылезая на землю. Он был весь мокрый, и с него капала грязь. — Я нажал на лопату, и вдруг она по рукоятку ушла в землю. И вокруг меня со всех сторон стала подниматься вода.
— Веревка мокрая на добрых шесть футов, — сказал мистер Скотт, наматывая ее на ворот. Ведро было полно воды. — Хорошо, что вы догадались вылезти по канату, Инглз. Вода поднималась так быстро, что я бы не успел вас вытащить. — Мистер Скотт хлопнул себя по бокам и воскликнул: — Будь я неладен! Вы даже и лопату прихватили!
Папа и впрямь спас свою лопату.
Вскоре колодец почти до краев наполнился водой. На воде лежал круг синего неба, и когда Лора смотрела в колодец, снизу на нее тоже смотрела девочка. Когда она махала девочке рукой, девочка с поверхности махала ей в ответ.
Вода была прозрачная, холодная и чистая. Лора никогда еще не пила такой вкусной воды. Папе не придется больше таскать теплую илистую воду из ручья. Он построил над колодцем дощатый настил, вырезал в нем отверстие для ведра и закрыл тяжелой крышкой. Лоре велено было никогда не трогать эту крышку. Если ей или Мэри захочется пить, мама поднимет крышку и вытащит из колодца полное ведро свежей холодной воды.
Длиннорогие техасские коровы
Однажды вечером Лора сидела с папой на пороге. Над темной прерией светила луна, ветер утих, и папа еле слышно играл на скрипке.
Последняя нота задрожала и растаяла далеко-далеко в лунном свете. Кругом была такая красота, что Лоре не хотелось уходить в дом. Но папа сказал, что маленьким девочкам пора спать.
Вдруг издали донесся какой-то странный низкий звук.
— Что это? — спросила Лора.
Папа прислушался.
— Наверное, это ковбои перегоняют стада на север в Форт-Додж, — сказал он.
Лора надела ночную рубашку и подошла к окну. Было очень тихо, даже трава не шелестела, и издали до нее опять еле слышно донесся тот же звук — не то рокот, не то песня.
— Они поют? — спросила Лора.
— Да, — отвечал папа. — Ковбои так убаюкивают коров. А теперь мигом в постель, маленькая разбойница!
Лора легла и стала думать о коровах, которые лежат на черной земле под луной, и о ковбоях, которые тихонько поют им колыбельную песню.
Утром Лора выбежала из дома и увидела возле конюшни двух незнакомых людей верхом на лошадях. Они разговаривали с папой. Кожа у незнакомцев была красновато-коричневой, как у индейцев, а глаза раскосые и узкие, словно щелки. У них были кожаные штаны, шпоры и широкополые шляпы. Шеи были повязаны большими носовыми платками, а за пояс заткнуты пистолеты.
Они попрощались с папой, пришпорили лошадей и ускакали.
— Нам очень повезло, — сказал папа.
Это были ковбои. Они попросили папу помочь им перегнать коров через ручей, чтобы они не застряли в ущелье между утесами. Денег папа брать с них не хотел, но сказал, что от куска говядины не откажется.
— Хочешь хороший кусок говядины, Каролина? — спросил папа.
— Ах, Чарльз! — только и могла выговорить мама. Глаза у нее сияли.
Папа повязал на шею самый большой носовой платок, какой только нашелся в доме, и объяснил Лоре, как можно натянуть его на нос и рот, чтобы не наглотаться пыли. Потом сел на Пэтти, поехал по индейской тропе на запад и вскоре скрылся из виду.
Весь день палило жаркое солнце, дул жаркий ветер, и Лора все яснее слышала глухое заунывное мычанье. К полудню весь горизонт застлало пылью. Мама сказала, что скот истоптал всю траву и с прерии поднялась пыль.
Солнце уже садилось, когда папа, весь в пыли, вернулся домой. Пыль была у него в бороде, в волосах, на ресницах и на всей одежде. Мяса он не привез, потому что стадо еще не перешло через ручей. Коровы передвигаются очень медленно и по дороге щиплют траву. Им надо вдоволь наесться травы, чтобы разжиреть к приходу в город.