Домик в прерии ч.2
Шрифт:
Гривы и хвосты лошадок развевались на ветру, бусинки блестели, бахрома хлопала лошадок по бокам, орлиные перья качались на бритых головах, и по всей линии поблескивали ружья, лежавшие на плечах лошадей.
Лоре очень понравились лошадки. Они были черные, гнедые, серые и пятнистые. Тииппети-тип, ти-иппети-тип, тииппети-тип — топали по индейской тропе их маленькие копытца. Завидев Джека, лошадки раздували ноздри, прядали ушами и отшатывались, но храбро шли вперед. ясными глазами глядя на Лору.
— Ой, какие красивые лошадки! Посмотрите, какие чудесные лошадки! — кричала Лора, хлопая в ладоши.— Посмотрите вон на ту, пятнистую!
Лоре казалось, что ей никогда не надоест любоваться этими лошадками, но через некоторое время она стала разглядывать женщин и детей, которые на них сидели.
Женщины и дети ехали вслед за мужчинами. Коричневые голые ребятишки, ничуть не больше Лоры и Мэри, сидели верхом на красивых лошадках. На лошадках не было ни седел, ни уздечек, а маленьким индейцам не надо было никакой одежды. Вся их кожа была открыта свежему воздуху и солнцу. Их прямые черные волосы развевались на ветру. а черные глазенки радостно блестели. Они сидели на лошадках прямо и неподвижно, как взрослые.
Лора все смотрела и смотрела на индейских ребятишек, а они смотрели на нее. Хорошо бы стать маленькой индейской девочкой. Конечно, не по-настоящему. Ей только хотелось покататься на такой же лошадке под солнцем и ветром.
Матери этих детишек тоже ехали верхом на лошадках. На ногах у них висела бахрома, они были закутаны в одеяла, а на голове не было ничего, кроме гладких черных волос. Лица у них были коричневые и безмятежные. У некоторых за спиной висели узкие свертки, из свертков выглядывали детские головки. А некоторые совсем маленькие дети ехали в корзинах, висевших на боках лошадок.
Мимо проезжало все больше и больше лошадок, все больше и больше маленьких и совсем крошечных ребятишек за спиной у индианок и в корзинах, Потом проехала женщина с двумя корзинами, и в каждой сидело по малышу.
Лора посмотрела прямо в ясные глаза тому малышу, который был к ней поближе, Из корзины выглядывала только его головка. Волосы у маленького индейца были черные, как воронье крыло, а глаза черные, как беззвездная ночь.
Эти черные глаза смотрели прямо в глаза Лоре, а она смотрела в черную глубину этих детских глаз, и ей захотелось взять себе этого малыша.
— Папа! — воскликнула Лора.— Дай мне этого индейчонка!
— Тише, Лора‚— строго сказал папа.
Маленький индеец проезжал мимо Он повернул го- лову и не отрываясь смотрел прямо в глаза Лоре.
— Я хочу взять этого индейчонка! Я хочу взять его себе! — умоляла Лора.
Малыш уезжал все дальше и дальше, но не сводил глаз с Лоры.
— Он хочет остаться со мной! — кричала Лора. — Пожалуйста, возьми его, папа!
— Замолчи, Лора! — сказал папа. — Индианка никому не отдаст своего ребенка.
— Папа, папа! — умоляла Лора, а потом горько заплакала. Плакать было стыдно, но она никак не могла успокоиться. Маленький индеец уехал, и Лора знала, что больше никогда его не увидит.
Мама сказала, что еще в жизни ничего подобного не слыхивала.
— Как тебе не стыдно, Лора,— говорила она, но Лора все плакала и плакала. — Не понимаю, зачем тебе понадобился этот малыш.
— У него такие черные глазки‚— плача ответила Лора. Она не могла объяснить словами, зачем он ей так нужен.
— Зачем тебе чужой малыш, Лора? — уговаривала ее мама.— Ведь у нас есть своя крошка, малышка Кэрри.
— Я его тоже хочу! — громко всхлипывала Лора.
— Ну что тут скажешь! — воскликнула мама.
— Посмотри на индейцев, Лора,— сказал папа. — Посмотри сначала на запад, потом на восток. Посмотри внимательно — что ты там видишь?
Сначала Лора ничего не могла разглядеть. Глаза у нее были полны слез, она всхлипывала и все никак не могла успокоиться. Но она постаралась послушаться папу и вскоре перестала плакать. На западе, сколько видел глаз, и на востоке, сколько видел глаз‚— везде были индейцы. Их длинной-предлинной веренице, казалось, не было конца.
— Видимо-невидимо индейцев,— сказал папа.
Индейцы все ехали и ехали мимо. Крошке Кэрри надоело смотреть на индейцев. Ее усадили на пол, и она стала играть сама с собой. Но Лора все сидела на ступеньке. Папа стоял рядом, а мама и Мэри стояли за ними в дверях, и все неотрывно смотрели на проезжавших индейцев.
Настало время обеда, но про обед никто и не вспомнил. Индейские лошадки, нагруженные связками шкурок, столбами от шатров, корзинами и горшками, все еще проходили мимо. Проехало еще несколько женщин и несколько голых индейских ребятишек. Потом прошла самая последняя лошадка. Но папа, мама, Мэри и Лора все еще не отходили от дверей и смотрели до тех пор, пока длинная вереница индейцев не перевалила за край земли, И тогда не осталось ничего, кроме тишины и пустоты. И весь мир показался очень спокойным и унылым.
Мама сказала, что ей не по себе и она ничего не может делать. Папа посоветовал ей отдохнуть.
— Поешь чего-нибудь, Чарльз,— сказала мама,
— Спасибо, мне что-то не хочется,— сказал папа.
Он запряг Пэт и Пэтти и начал снова распахивать дерн.
Лора тоже не могла ничего есть. Она долго сидела на пороге, глядя на запад, в пустоту, куда ушли индейцы. Ей казалось, что она все еще видит развевающиеся перья, черные глаза и слышит топот маленьких копыт.
Солдаты
Когда индейцы уехали, в прерии воцарился великий покой. А в одно прекрасное утро вся земля зазеленела.
— Когда эта трава успела вырасти? — в изумлении спросила мама.— Все было черное, а теперь кругом, сколько видит глаз, нет ничего, кроме зеленой травы.
По всему небу протянулись линии диких гусей и диких уток, улетавших на север. Над деревьями в русле ручья каркали вороны Ветер шелестел в траве, принося с собой запахи земли и молодых всходов.