Доминика из Долины оборотней
Шрифт:
– Ники, мы прекрасно понимаем, что ты сейчас не вполне владеешь собой, и это нормально, – улыбнулась мама. – Когда ты была малышкой, то тоже много чего перепортила – испачкала, порвала, разбила, – но мы же не отсылали тебя жить в палатку. Это было нормально и предсказуемо. Так и сейчас. Что значат вещи? Люди намного важнее.
– Ладно, – кивнула я, – постараюсь осторожненько.
Фрэнк опустил меня на пол веранды, перед входной дверью. Я подождала, когда кто-нибудь передо мной эту дверь откроет, но все стояли, выжидающе глядя на меня. Очередная тренировка, значит. Ладно, постараюсь не очень сильно тут всё разнести.
Ручка двери металлическая – это радует. Замков, как таковых, в дверях нет, собственно, в Долине вообще замки, как класс, существуют лишь в домах с маленькими детьми, чтобы не дать малышам залезть, куда не надо, ради их же безопасности. Наш же дом «охраняла» лишь защёлка-язычок, чтобы дверь от сквозняка не распахивалась.
Бережно, даже чересчур бережно, я взялась за ручку, ме-едленно надавила на неё, и, услышав щелчок, осторожно потянула на себя. Дверь открылась, целая и невредимая. Я гордо оглянулась на окружающих и услышала аплодисменты, причём не только с веранды, но и из дома напротив. Сделав в ту сторону шутливый книксен, я вошла в прихожую, стараясь ненароком ничего не задеть.
Оглядевшись, я поняла, что в комнате кое-что изменилось – исчезла ваза с цветами с тумбочки, статуэтки пастушек, которые достались маме от её бабушки, и фотографии в рамках, висящие на стене. Заметив мой взгляд, отец тихонько захихикал.
– Да, я кое-что убрал с дороги, на всякий случай. Остальное можешь смело ломать.
Ну что ж, раз разрешили… Я прошла в кухню и обнаружила на столе огромную стопку блинов, прикрытую полотняной салфеткой. Ха! Я уже с бумажными полотенцами справляюсь, так что не особо-то и сложное задание. Аккуратно сняв салфетку, я оглядела стол. Мёд и три вида джема в наличии, лежат себе в креманках. А сметана?
– А где сметана? – это я уже вслух.
– В холодильнике, – сказал отец как о чём-то само-собой разумеющемся. Ну, конечно, где же ей ещё быть? С холодильником я тоже справилась, как и с кухонным шкафчиком, из которого достала металлическую миску. На фарфор решила пока не покушаться. Взяв в руки упаковку сметаны, я немного подумала, а потом прочертила ногтём вдоль верха пластикового стаканчика и просто сняла этот самый срезанный верх. Да, сметану открывают немного иначе, но упаковку всё равно выбрасывать, так какая разница?
Вытряхнув из стаканчика сметану в миску, я взяла верхнюю часть упаковки и привычно слизала с неё прилипшую сметану – там она почему-то всегда самая вкусная. И опомнилась, лишь услышав голос мамы.
– Поверьте, Фрэнк, обычно Ники так себя не ведёт.
Ой! Я торопливо выкинула улику в мусорное ведро и сделала вид, что ничего не было.
– Вообще-то она всегда облизывает крышечку от сметаны, – возразил отец. – И переучивать её уже поздно. Может, передумаешь брать, а, Фрэнк?
Он это серьёзно? Я сердито зыркнула на отца и в этот момент услышала:
– Да, Синклер, это может стать проблемой, – я удивлённо взглянула на Фрэнка, а он продолжил, обращаясь к моим родителям с самым серьёзным видом. – Обычно я предпочитаю сам облизывать крышечку, сметана на ней всегда очень вкусная. Но мы что-нибудь придумаем, установим график очерёдности, например, или будем монетку подбрасывать.
Я расплылась в улыбке, слушая смех родителей. Неужели я могла хоть на долю секунды усомниться в моём Фрэнке?
Мы, в хорошем настроении, уселись за стол. В отличие от прошлого раза, в палатке, когда я просто сгребала блин – или блины, – в комочек, лишь бы как-то донести до рта, теперь я умудрялась складывать блин треугольничком и макать его в сметану, практически не порвав. А ведь с того раза прошло немногим более тридцати часов, даже самой не верится! Но, похоже, к этому привыкаю не только я сама, но и окружающие, по крайней мере – больше аплодисментов я не слышала. Вот и славно. Хочется как можно скорее стать нормальной, и пусть все вокруг тоже меня такой считают. Как, например, Пирс, который забыл, что я пока не в состоянии что-то снять на камеру. Или уже в состоянии? Пожалуй, пока проверять не стану, это не вопрос первостепенной важности. Но посмотреть на Рэнди, несущую Гейба, который крупнее её раза в три, если не в четыре, будет очень интересно.
Разговор вертелся вокруг будущей поездки. Мама переживала, что мне нечего взять с собой из одежды – моя осталась в Литл-Роке, а та, которой меня снабдили мои кузины и племянницы, была мне великовата. Меня это ни капельки не смущало, большую часть времени я вообще бегала в огромных мужских футболках. А благодаря тому, что талии у моих родственниц были практически как у меня – их джинсы, пусть и были свободными в бёдрах, с меня не сваливались, да и футболки тоже, так в чём проблема? Я же не на бал еду, и даже не на курорт, ничего страшного, обойдусь.
Фрэнк слушал наш разговор молча, загадочно улыбаясь, пока в дверь не постучал Гил и не занёс несколько больших пакетов.
– Вот, Рэнди просила передать.
После этого он испарился, отмахнувшись от предложения мамы угоститься блинчиками. Ещё бы – оставить Кэтти на целых полторы минуты и так было для него подвигом. Я подозрительно взглянула на Фрэнка.
– Ты знал!
– Да. Но решил – пусть будет сюрприз. Рэнди летала с Гейбом в Грейт-Фолс, закупиться для поездки…
– Точно! Она же говорила, что у неё нет купальника!
– Вот и тебе кое-что прикупила. Она говорит, что размер выбирала на глазок, но ты же знаешь, какой у нас глазомер.
– Теперь знаю, – ещё одно из моих новых умений.
– В общем, она собиралась принести тебе всё это сегодня вечером, но раз уж об этом зашёл разговор…
– Вот проблема и решилась, а ты переживала, – улыбнулся отец маме.
– Я всё упакую, – пообещала она. – Тебе, дочка, это ещё, наверное, не под силу?
– Пожалуй, я бы смогла, если бы очень-очень постаралась, но гарантий того, что что-то не порву, пока нет. Спасибо, мам. Хотя меня там мало кто увидеть, но ходить в дырявом всё же не хотелось бы.
– А я могу помочь собраться тебе, Фрэнк, у меня как раз есть подходящая спортивная сумка, – отец просто лучился доброжелательностью, так, что я сразу же заподозрила подвох. Видимо, не я одна.
– Если только ты не положишь в неё те самые разноцветные носки в цветочек и трусы с героями мультяшек, – лицо отца вытянулось, кажется, Фрэнк верно догадался о планируемом розыгрыше. – Где ты их, кстати, раздобыл?
– Мне отдал их Роджер. Сказал, что их ему купил Гейб – маленькая месть за какую-то старую историю, рассказать которую он отказался. Роджер – это отец Вэнди, дней десять назад вся семья оказалась в Долине безо всего, после того, первого, похищения. Гейб и Рэнди купили им одежду на первое время, и Гейб оторвался на белье Роджера по полной. Тому даже пришлось кое-что из этого надевать, вариантов-то не было. Но вскоре он приобрёл вещи более нейтральных расцветок, а неношеные принёс мне, узнав, что ты, Фрэнк, появился в Долине в одних брюках.