Доминика из Долины оборотней

Чекменёва Оксана

– Лаки велел тебе не грустить, – сказала я и порадовалась улыбке Рэнди. – Он тебя очень любит, он бы и дальше тебя утешал, но твои «детёныши» позвали его играть и гладить, и он не устоял.

Рэнди оглянулась на сидящего в песочнице разомлевшего пса, которого в четыре ручонки гладили близняшки.

– Как же мне не хочется их всех оставлять, да ещё так надолго, – вздохнула она. – Если бы не мои братья, я бы не решилась. Но, похоже, когда они рядом, малышкам уже больше никто не нужен, так что, очень надеюсь, наше с Гейбом отсутствие они перенесут безболезненно. Лаки будет тосковать, но у него есть малышки и Томас, а у Томаса – Лаки и Кристиан с мотоциклом, который нужно мыть.

– Я разрешил Кристиану иногда давать Томасу покататься, вроде как – пока мы с Мирандой отсутствуем и ничего не видим, – с заговорщицким видом шепнул нам Гейб. – Конечно, только под невидимым присмотром кого-нибудь из взрослых, о чём Томасу знать не обязательно. Так что он не только не будет по нам скучать, он ещё и расстроится, когда мы вернёмся.

– Алана с Себастьяном поселятся на это время у нас, чтобы вся эта компашка не умерла с голода. Я, конечно, забила всю морозилку котлетами, да и близнецы утверждают, что умеют готовить, но всё же женская рука не помешает.

– Мама сегодня печёт пирожки нам в дорогу. Часть можно оставить ребятишкам, – предложила я.

– Ох, Ники, и ты туда же! – покачал головой Гейб. – Я пытаюсь убедить Миранду, что в нашей Долине никто от голода не умрёт, прокормят всем миром...

– Подтверждаю, – кивнул Фрэнк.

– А она всё равно переживает, словно оставляет детей на необитаемом острове одних.

– Мамы – они такие, – улыбнулась я. – Оставляя меня в Литл-Роке одну на пару дней, мама оставила мне в холодильнике запас еды недели на две. Надеюсь, Ланс

сообразил всё это съесть, ему-то этого хватило бы дня на три, не больше.

– Я понимаю, что ничего с ними не случится, – вздохнула Рэнди, глядя на малышек, потом на Томаса и Кристиана, которые что-то обсуждали, стоя возле заднего колеса мотоцикла. – Но я же за них отвечаю... Ладно, зато я увижу море. Совсем скоро! Вот разберёмся с гадом, и... Пляж, волны, пальмы. Возможно, даже увидим дельфинов!

– Я бы тоже хотела их увидеть. И услышать, – мечтательно вздохнула я, и эта мечтательность лишь в малой степени относилась к дельфинам. Взглянув на Фрэнка, я каким-то шестым чувством поняла, что он подумал о том же, о чём и я. По крайней мере, я теперь прекрасно знала, что означают его потемневшие глаза. С усилием отведя от меня взгляд, он обратился к Гейбу.

– Во сколько вылетаем?

– В шесть вечера. – Почему-то мне показалось, что мой дядя прекрасно понял, о чём мы подумали, но никак на это не отреагировал. – Общий сбор в половине шестого.

– Надеюсь, мне не придётся надевать бронежилет, – пробормотала я, помня, насколько трепетно мой дядя относится к безопасности членов семьи. И услышала дружный мужской смех.

– Не придётся, обещаю, – покачал головой Гейб. – Эта операция вовсе не такая потенциально опасная, как предыдущие.

– К нашему появлению мои родственники нейтрализуют охрану и выведут из строя любое оружие, которое там имеется, – подхватил Фрэнк. – Сейчас они лишь наблюдают, а за дело возьмутся перед самым нашим появлением, чтобы не насторожить и не спугнуть негодяя.

– Если бы существовала хоть какая-то опасность, Ричард ни за что не согласился бы взять туда Эбби, – добавил Гейб. – Как бы она ни просила. Насколько я теперь знаю, мы не можем отказать просьбам своих половинок, кроме случаев, когда для их безопасности есть реальная угроза. Но в этот раз угрозы нет, так что Эбби летит с нами.

«Тесто подошло, начинка готова, ждём помощников», – услышала я.

Ну, надо же, а ведь в этот раз я даже не пыталась настроиться на родителей. И всё же услышала обращённые ко мне слова. Похоже, «система фильтрации» в действии. Кстати, если остальные так же «фильтруют» звуки и слышат только то, что хотят или должны услышать, то, в каком-то смысле, это тоже похоже на телепатию гаргулий. В ничтожно малой степени, но похоже.

– Готов лепить пирожки? – поинтересовалась я у Фрэнка.

– Всегда готов! – откликнулся он, подхватил меня на руки и через пару мгновений уже стоял у нашего крыльца.

Кухня встретила нас запахами свежего теста, жареного мяса и вишнёвого варенья. Мама смазывала взбитым яйцом уже слепленные пирожки, отец сноровисто заполнял второй противень. Фрэнку был предложен пустой противень, большой кусок теста и миска мясной начинки. Поглядывая на действия отца, он быстро нарезал тесто на кусочки, накатал из них шарики и довольно ловко слепил пару пирожков.

Предполагалось, что я буду лишь присутствовать, но меня это не устраивало, я тоже хотела принять участие в процессе. Понимая, что тесто для меня пока ещё слишком сложная субстанция, я нашла себе занятие, с которым вполне могла справиться – зачерпывала ложкой фарш и выкладывала на приготовленную Фрэнком лепёшку из теста. Уж не знаю, много ли было от этого пользы, но я чувствовала себя полезной, а это приятно.

В итоге мы очень быстро налепили с десяток противней, после чего, в ожидании, пока они все испекутся, просто сидели, общались и лакомились пирожками из первой партии. Разговор крутился вокруг будущей поездки, отец вёл себя, к моему удивлению, идеально, и даже никак не заострился на том, что мы с Фрэнком собираемся провести на острове несколько дней практически в одиночестве – не считать же достойными дуэньями Гейба с Рэнди, которые только и ждут того, чтобы остаться наедине.

Потом разговор плавно перешёл на мою учёбу. В принципе, и так было понятно, что хотя я осваиваюсь в новом теле удивительно быстро, по меркам как оборотней, так и гаргулий, бью все рекорды, можно сказать, но в ближайшие месяцы мне в школу лучше не соваться. Так что вопрос возвращаться-не возвращаться даже не стоял. Но я вполне могла перевестись на домашнее обучение «по состоянию здоровья», а экзамены сдавать экстерном. Таким образом, я смогу остаться в той же школе, числиться там, и исполнить мамину мечту – прийти на выпускной и получить диплом в мантии и шапочке.

Отец заикнулся было о том, что к следующему, двенадцатому классу я вполне могу «выздороветь» и вновь вернуться в свой класс, благо я там буду не одна, со мной там будет Эрик, присмотрит, прикроет. Но даже мама посоветовала ему не забегать так далеко вперёд. А Фрэнк сказал, что никаких гарантий того, что Эрик всё ещё будет ходить в ту же школу в следующем году, нет. Хотя у гаргулий более-менее известно время обращения, но тоже вовсе не с точностью до месяца. Кто знает, вдруг Эрик окажется акселератом и обратится не в восемнадцать, а в семнадцать?