Доминика из Долины оборотней
Шрифт:
– Не знаю. Но почему-то мне кажется, что это её не испугает. Не забывай, она сама бессмертная. Да и потом – половинок сложно шокировать чем-то друг в друге.
За разговором мы умяли свинину, вкуснее которой я в жизни не ела, по крайней мере – мне так казалось. Чего тут было больше – сознания того, что её приготовил для меня Фрэнк, его кулинарного мастерства или того, что мои вкусовые рецепторы работали теперь в разы лучше, – не знаю, но я взяла с Фрэнка клятвенное обещание время от времени готовить для меня это блюдо, поскольку это была воистину пища богов. Фрэнк явно был доволен комплиментом и пообещал кормить меня свининой, жареной на вертеле, пока она мне не надоест, что мне казалось невозможным.
Ужин завершился поеданием клубники, причём я сидела на коленях и в объятиях Фрэнка и кормила его ягодами, перемежая это действо лёгкими поцелуями. Не в губы, нет, мы всё ещё негласно «придерживали коней», но в щёки, нос и подбородок я его целовала без малейших угрызений совести, получая такие же поцелуи в ответ. В конце концов, имели же мы право просто немного понежничать, правда?
На этот раз я более внимательно следила за временем. Часов у меня не было, мобильники остались в палатке, но у меня было небо и Фрэнк, который показывал мне созвездия, которых, кстати, после моего перерождения на небе стало в разы больше, и объяснял, как по ним определять время, а так же по положению луны и солнца. Я впитывала всё, им рассказанное, как губка, и, используя свои новые знания, вычислила, когда время стало подбираться к полуночи, после чего потянула Фрэнка спать. Ещё раз я такой ошибки, как прошлой ночью, не совершу. Если сама я теперь могу обходиться всего несколькими часами сна, это не значит, что Фрэнк должен бодрствовать вместе со мной. Он постоянно заботится о моём комфорте, учитывает любые мелочи, пора бы и мне стать чуть внимательнее и начать прислушиваться и к его потребностям.
Мы быстро закончили вечерний туалет, причём, нырнув под иву, чтобы перед сном «пообщаться с матушкой-природой», я вдруг осознала, что совершенно не стесняюсь того, что Фрэнку прекрасно слышно, чем я там занимаюсь. Более того, возвратившись к озеру после посещения посёлка – и пещеры, – я перестала реагировать, когда Фрэнк тоже периодически ходил сюда – просто не замечала ничего, не обращала внимания. Видимо, мой «волшебный пузырь» продолжал работать, отсекая все звуки, которые меня не касались. А если у Фрэнка стоит тот же «фильтр» – то и он меня «не слышит». Вот и славно. В любом случае – было бы чего стесняться, дело-то житейское.
Мысленно улыбаясь своему новому отношению к прежним проблемам, я сполоснула руки в реке и вернулась в палатку, самостоятельно и без потерь закрыв за собой входную молнию. Фрэнк уже растянулся на «кровати», с улыбкой поджидая меня. Подойдя, я сразу же улеглась на его груди, которая для меня уже была удобнее любой перины. На удивлённо поднятые брови Фрэнка, я лишь пожала плечами:
– Всё равно ты меня на себя затащишь, когда уснёшь.
Фрэнк ничего не ответил, просто широко улыбнулся, потом поцеловал меня – на этот раз в губы, – и привычно пристроил мою голову у себя под подбородком, натянул на нас простынку и запаковал меня в свои объятия. Мышечная память, наверное, – мысленно хмыкнула я, поскольку в сознании он делал точнёшенько то же самое, что и во сне. Ни капельки не возражая, я стала прислушиваться к биению его сердца и подстраивать своё дыхание под его так, что они теперь звучали в унисон.
Я приготовилась к долгому бодрствованию – сна-то у меня не было ни в одном глазу, – но ровное колыхание моей «подушки» и ритмичный стук сердца Фрэнка оказались лучшей колыбельной – уснула я моментально.
Глава 27
Пирожки и прочие приготовления к отлёту
4 ноября 2020 года, среда, день десятый
Как ни странно, проснулись мы с Фрэнком практически одновременно. Уж не знаю, я разоспалась в его объятиях, или он за прошлые ночи «добирал» то, что недополучил во время моего перерождения, а теперь стал спать меньше, не знаю. Но факт остаётся фактом – открыв глаза и приподняв голову с его груди, я увидела с нежностью глядящие на меня полусонные глаза Фрэнка, явно тоже только-только проснувшегося. Широко улыбнувшись в ответ, я шепнула:
– Доброе утро, – и получила в ответ:
– Доброе.
А потом – очень долгий и очень сладкий поцелуй. Сначала мелькнула мысль – как хорошо, что теперь мне даже зубы чистить не обязательно, всё равно никакого «утреннего дыхания» ни у меня, ни у Фрэнка нет. Но мысль эта тут же исчезла, как и все остальные. Всё, что осталось – это ощущение губ и языка Фрэнка, играющих с моими. Мне хотелось, чтобы это никогда не кончалось, но в какой-то момент Фрэнк остановился и отстранился, удерживая меня за плечи, поскольку я тянулась к нему, желая продолжения.
– Солнышко, не сейчас, – практически простонал он. – Прости, я не должен был начинать то, что не смогу закончить, но ты была такая милая спросонок, я не удержался. Прости.
Зажмурившись и глубоко вдохнув, я постаралась выровнять учащённое дыхание, после чего резко спрыгнула с Фрэнка. Видя его, лежащего передо мной на спине, я отчётливо сознавала, насколько же он меня хочет. Бедняга. Сама-то я только начала возбуждаться от поцелуя, мне успокоиться было легче, а вот ему...
– Я могу помочь, – рассматривая мощную выпуклость, пытающуюся прорвать его боксеры, предложила я, не в силах видеть, что моему Фрэнку плохо. – Я теперь умею.
– Господи, Солнышко, чего бы я только не отдал за... Но запах... Ты же понимаешь. И потом – тут не самое уединённое место.
– Понимаю, – вздохнула я. – Но тебе же тяжело сейчас.
– Мне не впервой, – криво усмехнулся Фрэнк. – Пройдёт. Мне лишь нужно немного времени. Продышаться.
– Схожу, покормлю спиногрызов, – решила я, поскольку каким-то чутьём понимала – моё присутствие Фрэнку в данный момент ничуть не помогает. – Что-то они помалкивают, даже как-то странно.
И, подхватив со стола кусок хлеба, специально оставленный для этой цели, я расстегнула молнию, едва заметив свои действия, словно делала это постоянно, и вышла на берег.
К моему удивлению, он был пуст. Я пригляделась и принюхалась – все утки были на месте, все двенадцать штук, включая Миссис Клювдию и её потомство, стало быть, лиса их ночью не утащила. Тогда в чём дело – почему никто не встречает меня воплями: «Еда, еда»? И, словно в ответ на моё недоумение, послышался голос Фрэнка:
– Сейчас нет ещё и шести утра, Солнышко. Утки ещё спят.
Так рано?! Подумать только, а я и не заметила. Впрочем, действительно, светло было, как обычно, но этим утром лучи солнца не просвечивались сквозь ткань палатки. Я подняла глаза – солнце даже ещё вставать не начало. Ну, конечно, мы же легли относительно рано, вот и проснулись тоже рано.
Интересно, Фрэнк очень голодный? Просто завтрак нам, наверное, принесут не скоро, да и идти добывать его тоже рановато – цеха закрыты. Сама я была не голодна, но за своего мужчину чувствовала ответственность. И хотя он сам сказал, что не ждёт от меня постоянной кормёжки, но мне хотелось, чтобы он был сыт.
– Фрэнк, ты голодный? – поинтересовалась я.
– Пока нет, Солнышко, а ты?
– И я нет, – ответила я с облегчением. – Значит, позавтракаем попозже.
– Чем бы ты хотела заняться? – спросил Фрэнк, выходя из палатки уже полностью одетый. Сегодня на его футболке красовалась надпись «Берегите меня. Я незаменим». Очень правильная надпись.