Домой Не По Пути

Дьюал Эшли

– А ты, может, выиграла звание главной язвы Янгстауна?

– Я там каждый год побеждаю, котик.

– Я и не сомневался. Возьми.
– Уилл неожиданно протягивает мне тюбик с кремом и серьезно кивает.
– Это от синяков. Будет покалывать, но зато отеки быстро пропадут.

– Не нужна мне твоя мазь.

– Это не моя мазь. Теперь возьмешь?

– Ничего я не возьму. Синяки и без нее пройдут.

– Так они пройду через пару дней.

– А так через пару недель. Переживу.

Я ставлю руки на бедра, а Уильям с вызовом

прищуривает голубые глаза. Впервые мне кажется, что он готов свернуть мне шею со злости и усталости.

– Просто возьми мазь.
– Он подается вперед, а я отпрыгиваю назад.

– Не хочу. Себя иди, обмазывай.

– Ты издеваешься? Будем из-за крема припираться?

– Я тебя не задерживаю. Это женский туалет.

– Это общий туалет.

– И что с того? Я сама как-то справлюсь, договорились? Под холодной водой руки подержу. Слышал о таком? Необязательно себя кремом измазывать вонючим, чтобы от синяков избавиться, умник.

– Что за детский сад, птенчик?
– Уилл вновь надвигается на меня.

– Даже не приближайся. Я тебе сказала, мне ничего от тебя не нужно.

– Ну, значит, я не услышал.

– Все ты услышал!

– Да, услышал, что ты собираешься руки под холодной водой держать.

Внезапно взгляд Уильяма вспыхивает ярким фейерверком, и я тут же понимаю, что обернется это холодной войной. Он резко подается к кранам, а я со смехом отскакиваю в сторону, но не успеваю и пару шагов пройти, как оказываюсь на половину мокрой.

Я визжу, а он сильнее зажимает пальцами поток воды, и капли разносятся по всему помещению, врезаясь мне в глаза, в одежду, волосы. Я закрываю лицо ладонями, а Уилл смеется, направляя водяные бомбы в мою сторону. В конце концов, я срываюсь с места и несусь на него, намереваясь окунуть его чудесные, светлые волосы в мойку. Но потом до меня доходит, что свернуть его в три погибели будет совсем не просто, и поэтому я тоже подскакиваю к соседнему крану. Включаю холодную воду, набираю ее в ладони и ловко плескаю ему в лицо. Меня трясет от смеха, и я улыбаюсь так широко, что щеки сводит.

– Кажется, ты зря обмазывался этой дрянью, котик, - смеюсь я, наблюдая за тем, как Уилл свободной рукой протирает мокрое лицо. Неожиданно вода попадает мне в нос, и я неуклюже пошатываюсь в сторону, схватившись пальцами за переносицу. Черт! Я знаю, что не должна отворачиваться, но ничего не могу поделать. Я отвлекаюсь всего на пару секунду, а Уильям тут же оказывается рядом и обхватывает меня руками за талию.

– О, кое-кто хотел подержать синяки под холодной водой, верно? А где тут у нас еще синяки, не только ведь на руках, я прав, птенчик?

– О, Боже, Уилл, прекрати, прекрати, - я начинаю хохотать, когда он подскакивает со мной к мойке и начинает плескать холодную воду мне прямо на лицо. Вырываюсь, но он так крепко меня обнимает, что любые попытки тщетны.

Не знаю, когда до меня доходит, что я всем телом прижимаюсь к Уильяму. Но когда до меня доходит, щеки вспыхивают

пунцовой краской. Больше не смеюсь, неровно дышу, застываю, и парень застывает. Я думаю, он тоже только сейчас понимает, что прижимает меня к себе так крепко, что сквозь спину я ощущаю рельеф его торса, и мы оба невольно перестаем дышать. Мне не пошевелиться. Распахнув глаза, я прожигаю стену невидящим взглядом и могу думать лишь о том, что горячие ладони парня сжимают мои плечи, затем медленно скатываются вниз по локтям, кистям и останавливаются где-то на бедрах.

Его тяжелое дыхание обжигает мне шею, грудь сдавливают неизвестные чувства, и я приподнимаю подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом в отражении.

Уилл в зеркало не смотрит. Он смотрит на меня. Его взгляд смело путешествует по моим плечам, прилипшим к скулам локонам. Его щека касается моей, и я клянусь, колени у меня подкашиваются по неизвестной рассудку причине.

В этот момент он все-таки выпрямляется, и наши взгляды встречаются в отражении. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Растерянность. Какая-то глупая неуклюжесть и смущение. Сердце делает кульбит, дыхание прерывается, а Уилл смотрит так растерянно и пристально, что меня обдает жаром, будто бы кто-то окатил меня кипятком.

– Что вы натворили?
– Вдруг взвывает незнакомый голос, и я отпрыгиваю от парня. Мы оборачиваемся и сталкиваемся в проходе с разъяренной уборщицей. На голове у нее безвкусная косынка. Она врывается в помещение, словно дикая фурия, проносится мимо, подпрыгивает к забрызганному зеркалу и хватается потрескавшимися ладонями за лицо. Вид у нее такой, словно мы не водой туалет забрызгали, а чем-то похуже.
– Чем вы тут занимались? Что делали? Малолетние извращецы!

Я прыскаю со смеху и немного запоздало хватаюсь пальцами за рот. Уилл вместе со мной взрывается хохотом, однако потом откатывается назад и виновато опускает голову:

– Мы согрешили.

– Осквернили сей храм.
– Подыгрываю я.
– Он опасный искуситель. Перед ним очень трудно устоять, поймите. Я хотела, но не смогла. Даже сейчас...

– Иди ко мне...

– Вот, видите, я..., я просто не могу.
– Я хватаюсь пальцами за майку Уилла и резко дергаю на себя.
– Спасите, у меня не получается сопротивляться, нет...

– Поближе, - требует он, сцепив руки за моей спиной, - еще ближе.

– Не выходит, прошу вас, о, Боже, что же это такое...

Уильям откидывает назад мою голову, проходится пальцами по шее, а глаза у нашей новой знакомой становятся размером с озера в Висконсине. Парень прижимается ко мне всем телом, а я овиваю руками его плечи. В этот момент уборщица внезапно выхватывает из-за спины тряпку и взмахивает ею в воздухе, будто саблей.

– Бесстыдники!
– Верещит она.
– Вон, пошли вон!

Я сгибаюсь от смеха, а Уилл сводит брови:

– Будет вам, где вы еще посмотрите на то, как люди целуются.

– Убирайтесь!