Дон Алехандро и его башня
Шрифт:
Потренировавшись на лампах для лаборатории и санузлов, где управляющий контур был совсем простой, и подготовив набор для кухни, я решил сделать освещение для гостиной. Ведь жалко же будет, если прекрасная ваза, расписанная лично донной Болуарте, будет стоять где-то в темном уголке никем не замеченной? Правда, Исабель к раскраске вазы подостыла и, приоткрыв рот, наблюдала за моими извращениями со светом. Для гостиной я вообще замахнулся на целую люстру с основанием из камня. Плафоны, ради разнообразия, я решил сделать в виде цветов, основу которых составлял небольшой стеклянный шарик. Лепестки
— Дон Контрерас, — неожиданно подала голос Исабель, — у вас получилось настоящее произведение искусства. Вы не могли бы сделать такую же в мою комнату? Только с розовыми цветочками, разумеется. И бра на стену в таком же стиле.
В ее комнате? Смотрю, донна уже обжилась и никуда съезжать не планирует. Положение у нее, конечно, неопределенное, но надо же рассчитывать на лучшее, а не на то, что она будет здесь жить вечно. Возможно, я бы и не возражал, если бы…
— Напоминаю, донна Болуарте, что это моя комната, в которой я не хотел бы видеть цветочки на стенах, тем более розовые.
Она смешно надулась.
— Но вам ведь не составит труда заменить плафоны на другие?
— Составит. Я их подключаю к общей системе, если вы не заметили, донна Болуарте. И получается, что мне нужно будет полностью ее развеивать и полностью делать заново.
— Но вы же такой талантливый, дон Контрерас, — умильно сложив руки перед грудью, сказала она. — Вы себе сделаете еще лучше, потренировавшись на освещении для меня.
— Надо было вам ехать в Стросу с доном Карраскильей, донна Болуарте, он бы со всем вниманием отнесся к вашим пожеланиям по освещению. А у меня финансы ограниченные.
— Не надо вводить меня в заблуждение, дон Контрерос, вы отнюдь не так просты и несчастны, как хотите показать, — отбрила она. — И потом, мне у вас очень нравится. Уверена, что дон Карраскилья не смог бы мне предоставить лучших условий для проживания, чем вы. Зато проблем бы в столице я получила бы массу.
— Как сказать, донна Болуарте. В вашей ситуации лучше показаться на публике и объявить и что вы живы, и чего вам удалось избежать. А то с вашего короля станется зачистить следы. Вашего отца не просто так арестовали.
— Вы правы, дон Контрерас, — легко согласилась она. — И все же в Стросу я не поеду, пока не прояснится ситуация с отцом. Возможно, понадобится мое присутствие, а отсюда до Гравиды ближе.
Из ее слов выходило, что она не оставила идеи отправиться освобождать отца.
— Ехать вам в Гравиду, донна Болуарте, в настоящее время — сущее самоубийство.
— Ехать в Стросу, дон Контрерас, — самоубийство другого рода, — парировала она, недовольно на меня глядя. — Я не собираюсь себя хоронить в политических игрищах дона Карраскильи.
— Вы собираетесь хоронить себя в провинции, донна Болуарте? Или я вам настолько мил, что вы готовы мириться со всеми неудобствами?
Она вспыхнула почти как лампочка, которую я не так давно проверял в ее присутствии, только цвет, разумеется, был другой — нежно-розовый, как раз такой, какой она хотела получить в своей спальне.
— Дон Контрерас, не знаю, чем я дала вам повод говорить подобные речи, но должна признаться: как бы я к вам ни относилась, это ни на что не повлияет. Мое воспитание не позволяет мне ставить что-то выше долга рода Болуарте.
По мере произнесения этой пафосной речи она успокаивалась, а ее лицо возвращалось к привычному цвету. Девушка нашла поддержку в установках, которые в нее вбивал папаша и которые чуть не привели донну к смерти. Вот и сейчас она высокомерно вскинула голову, наверняка твердя про себя: «Я Болуарте, я должна быть выше всего этого», отодвинула вазу, на которой белых пятен было куда больше, чем цветных, и пошла мимо меня к выходу.
Каюсь, не сдержался. Она была такая красивая в своей высокомерной злости, что хотелось ее хоть немного остудить, и лучше всего это делать — поцелуем. Почему-то я был уверен, что Исабель влепит мне пощечину, но на поцелуй она ответила, страстно обвив мою шею руками и наконец напрочь забыв о том, что она Болуарте. Кажется, ей было сейчас на это наплевать. Нельзя же всерьез рассматривать предположение, что таким замысловатым образом она все же собиралась заполучить в спальню розовые светильники?
Такие сцены непременно должны заканчиваться чем-то вроде «и они рухнули в пучину страсти», но увы, в нашем случае этого не произошло. Шаги Серхио на лестнице услышали мы оба почти одновременно и отпрянули друг от друга как нашкодившие подростки. Донна тяжело дышала и смотрела на меня испуганно, как будто мы не ограничились одними поцелуями, а проверяли на прочность лабораторный стол. Любой из здешних столов такую проверку выдержал бы с честью, за это ручаюсь — как-никак, сам делал. Но лабораторная посуда точно не пережила бы. Поневоле начинаешь понимать Сильвию, у которой при лаборатории есть уютная комната отдыха с мягким диванчиком. Нам бы сейчас она тоже не помешала, особенно потому что там можно закрыться на замок от посторонних.
— Дон Алехандро, те клубни, что донна Ортис де Сарате выкопала, там мелкие совсем есть. Может, их стоит закопать в землю, чтобы подросли? — озабоченно спросил заглянувший в лабораторию Серхио. — Я хотел этим было заняться, но решил, что требуется ваше разрешение.
— Они не вырастут, недозрелые, — пояснил я.
— Тогда их, может, стоит поджарить? — с надежной поинтересовался мой компаньон. — А то ведь высохнут…
— Открою тебе страшный секрет, Серхио… — Я сделал драматическую паузу. — Картофель можно не только жарить. Более того, варят его куда чаще. И делать это проще.
— Да вы знатный кулинар, дон Контрерас, — не удержалась Исабель. — Столько всяких рецептов знаете.
— Куда больше чем два, донна Болуарте, — согласился я, — но пусть это будет нашим с вами секретом. Не единственным…
— Вы ведете себя неприлично, дон Контрерас, — выдохнула она с той же страстью, с которой меня целовала, и с видом королевы прошла мимо Серхио.
Тот помолчал, посмотрел ей вслед, а потом спросил у меня:
— Я не вовремя, дон Алехандро?
— Очень даже вовремя, Серхио, — признал я, потому что не появись он, кто знает, чем бы все закончилось. А вдруг донна Болуарте решила бы, что я отбрасываю ненужную тень на репутацию ее рода? — Ладно, не дадим пропасть картофелю и займемся этим прямо сейчас.