Дон Алехандро и его башня
Шрифт:
Дегустация прошла успешно. Оливарес сказал, что такой вариант ему нравится больше — и мягче, и языку приятнее. Странно, зубы у него вроде все на месте, так чего ему переживать о мягкости пищи?
Шарик, напротив, заявил, что на его вкус жареная картошка куда лучше, а это так, баловство для беззубых старикашек. Не уверен, что он сказал бы такое, если бы Оливарес мог его слышать, поскольку намек был как раз на обидчивого проклятийника.
Один Серхио решил, что ему нравится картошка в любом виде. Наивный, думает, что приготовление ограничивается только
После ужина я опять пошел в лабораторию, но работа не ладилась. Возможно потому, что рядом не разрисовывала вазу Исабель. И что мне стоило ей пообещать сделать розовую люстру? Да хоть десяток, только Оливареса попрошу закупить еще стеклянных плафонов.
Просидел я до темноты, но так больше ничего и не довел до конца, и уже совсем было собрался пойти спать, как сработала сигнальная паутина. И не единожды: башню окружали. Вариант, что с нами хотят только поговорить, я даже рассмотреть не успел, потому что на защитный контур обрушился первый удар.
Глава 28
Удар был не предупреждающим — нас никто не собирался захватывать живыми, причем никого. Атаки сыпались одна за другой, но пока успешно отражались защитной системой. Не была разрушены даже чары от Оливареса, но это дело времени, причем не такого уж большого. Потому что нападавших было очень много, и большая часть из них чародеи, которые не бездумно разбрасывались силой и не просто проверяли защиту, а искали в ней слабые места. Не скрою, что-то такое подсознательно я ожидал, рассматривая башню как тренировочный полигон и временную базу нахождения. Срок жизни этой базы подошел к концу, и нужно было уматывать как можно скорее. Но на меня напало странное оцепенение, нежелание оставить свою башню без боя заставляло раз за разом просматривать и отбрасывать варианты нанесения урона нападающим.
— Чего сидишь? Драпать надо! — всполошился Шарик. — Они же нас накроют. Их слишком много.
Я очнулся, бросился на верхний этаж и там столкнулся с Серхио, который спускался уже с вещами, своими и моими. Мои я определил по торчащей части подзорной трубы, которую Серхио посчитал необычайно важной и кое-как упихал в мешок. Впрочем, не только ее: гитару, и ту зачем-то он тащил с собой.
— Это лишнее, — заметил я, ткнув в нее. — Бросай. Документы взял?
— Взял. Не брошу. Не просто так же вы ее пересылали.
Спорить не было ни времени, ни желания, я схватил свой мешок и почти побежал вниз. Нужно было спасать дам.
— Серхио, поднимай Хосефу и тащи в подвал. Знаешь куда.
Он рванул мимо меня по лестнице, а я коротко стукнул в дверь своей спальни и вошел. Донна не спала, она сидела на кровати, поджав ноги и в ужасе прислушивалась.
— Исабель, быстро вниз.
— Дон Контрерас, возможно, им будет достаточно, если умру только я? — трагически заламывая руки, выдала эта одаренная особа.
— Это было бы идеально, но не прокатит, потому что положат всех, даже если пришли только за ней. Бросай самку, если уж у нее суицидальные мысли, — и на выход. У донны получится прекрасная огромная усыпальница.
Время для самопожертвования Исабель выбрала крайне неудачно, уговаривать я не стал, схватил вместе с одеялом и забросил на плечо.
— Пустите, я хотя бы оденусь, — взвизгнула Исабель и забилась, но я лишь собрал все ее вещи, лежавшие на стуле рядом с кроватью, и бросился на выход, проговорив:
— Внизу оденетесь.
— Туфельки… — обреченно всхлипнула она.
Пришлось потратить еще пару драгоценных мгновений, чтобы забрать обувь, потому что босиком Исабель далеко не уйдет.
Сколько простоит защита, я не мог сказать. По моим ощущениям забор уже скоро падет и придет время самой башни. У входа в подвал Исабель я сгрузил и скомандовал:
— Вниз. Остальные скоро подойдут.
И пошел за Оливаресом, хотя Шарик сразу стал гундеть, что нужно бросить хотя бы этого. Мол, чем больше с собой потащим людей, тем меньше вероятность хорошего исхода. Мол, Хосефа — особа полезная, Серхио — почти полезный, а вот от Оливареса толку теперь не будет.
С этим трудно было спорить: проклятийник мне не нравился, а сейчас он еще оказывался ненужным балластом — и темп быстрый не выдержит, и фигура слишком заметная. Но не попытаться его спасти я не мог. К сожалению, я не Сильвия, моя совесть меня потом сгрызет до неузнаваемости, поэтому через арку я прошел в гостиную пристройки, где и обнаружил искомого дона.
Оливарес бегал из угла в угол, но не в отчаянии заламывая руки, а творя чары, которые после нашей смерти отомстили бы нападающим. Лицо у него было вдохновенно-злым. Он, как и я, оценил нападающих, количественно и качественно, и понял, что отбиться в этот раз не выйдет, только посмертно покарать. И собрался карать с размахом.
— Помогай, — бросил он, увидев меня. — Умрем, но заберем с собой всех.
— Вариант, что не умрем, не рассматривается?
— Алехандро, нам не пробиться, — покачал он головой.
— Я не предлагаю пробиваться. Я предлагаю уйти подземным ходом. И быстро, пока у нас есть время.
— Подзорная труба? Дай мне, — неожиданно бросил он и не просто протянул руку, а вытащил из моего мешка требуемое и навел на противника через окно, применив чары, позволяющие видеть ночью. — Так я и думал, с-скотина Карас-скилья, переиграл все к своей выгоде.
Прошипел он, отбрасывая подзорную трубу с такой силой, что я ее еле поймал. Не хотелось бы расставаться со столь полезной вещью, которая, ко всему прочему была моим трофеем с мибийского корабля.
— Дон Уго, если вы собираетесь пасть геройской смертью, то я вам не напарник. Пойду я, мне еще людей выводить.
— Стоять. — Оливарес схватился за голову и встопорщил остатки волос на ней. — Нужно доделать чары, чтобы никто не усомнился, что мы погибли. И завязать на уничтожение защиты. Взорвется так, что мало никому не покажется, а кому вдруг покажется — прилетит проклятием. Хорошим, качественным. Других не делаю.