Дон Кихот с ядерным чемоданчиком

Белохвостов Денис

–А лейтенант космических сил продолжит свою службу в этой больнице.

Мысленно он попрощался с Ленкой навсегда. Она осталась в прошлом, а впереди грозно замаячил ядерный конфликт Континентального Союза и Западного Синдиката. Нормально жить теперь Глеб мог только там, в ирреальном мире начала ядерной войны.

«Олька, когда о Глебе в газетах написали сразу призналась что он ей нравиться, – думала Ленка, щурясь от яркого солнца, – но вранье это все! Она на него до этого внимания не обращала. Алка с Надькой тоже хороши, говорили, что знали о том, что Глеб ракету сделал. Как же! Тогда бы вся школа знала, такие болтушки, никаких тайн им доверить нельзя». А всего в нескольких десятках километров от нее,

или часе езды на метро и автобусе, мальчик о котором она думала, аккуратно закрыл кейс, с нежностью погладил его черную крышку и убрал в шкаф. Потом незаметно выскользнул из класса и вернулся в палату.

Вечером Глеб, Кащей, Кира и Митька делали вид что вообще не знакомы, и друг друга не знают. Когда все легли спать, Глебу никак не давала покоя мысль, что кто-нибудь из его друзей может проболтаться. Речь шла не о предательстве, несмотря на то что они поругались, своим друзьям Глеб верил. Но Кащей или Митька, могли рассказать о кейсе управления орбитальной станцией считая, что делают это для пользы самому Глебу. «Расстрелять из сострадания», – вспомнил он фразу из «Похождений бравого солдата Швейка», но сейчас она показалась ему отнюдь не смешной. Глеб решил, что завтра же проверит, какие цели есть на территории стран НАТО и как можно отдать приказ на их атаку, не управляя станцией. Ночью ему снился огромный дисплей в бункере, на котором была карта мира и высвечивались цели, а Глеб наводил на них перекрестье и они исчезали. От континента к континенту медленно двигались точки ракет, оставляя за собой пунктирные линии. И тут Глеб почувствовал, что чего-то не хватает в этой огромной, страшной игре. Повернув голову, он понял, что находится в бункере один. «Ребята и Ленка остались снаружи, – появилась тревожная мысль, – они не успеют укрыться, когда первые боеголовки достигнут земли». Тут ему стало по настоящему страшно. Сон превратился в кошмар, Глеб изо всех сил дергал ручку двери, но она не поддавалась. Он проснулся на рассвете и больше не смог заснуть. Поворочавшись, Глеб уставился на потолок. «Интересно, сколько сейчас времени, часов пять наверно», – решил он, посмотрев на первые розовые лучи солнца за окном. Заворочался на своей кровати Кира и через несколько минут, проснувшись, тихо встал и огляделся, не видит ли кто, что он встал.

Глеб сделал вид что спит, но из-под прикрытых век внимательно наблюдал за ним. Кира направился к выходу. Глеб почувствовал, что должен что-то сделать, попытаться помириться.

–Кир, – тихо позвал он. Кира удивленно обернулся.

–Если ты в столовую, за хлебом, то у меня яблоки и конфеты в тумбочке есть, хочешь? – сбивчиво прошептал он, стараясь никого не разбудить. Кира молча кивнул и подошел к глебиной кровати. Глеб, не вставая, быстро открыл тумбочку и достал пакет с припасами. Кира взял пару яблок и несколько конфет, но не ушел, а сел к нему на кровать.

–Я если нервничаю, то всегда есть хочу, – так же шепотом сказал он, Глеб понял, что Кира уже на него не сердиться.

–Слушай, извини меня за вчерашнее, – искренне попросил Глеб.

–Да ладно, проехали, – ответил Кира и улыбнулся, ему тоже стало заметно легче от того что они помирились, – знаешь Глеб, у меня есть мечта. Я хочу еще раз поехать в пионерский лагерь, туда где я отдыхал прошлым летом.

–А в это что, путевку родители не достали? – с сочувствием предположил Глеб.

–Нет, – грустно покачал головой Кира, – с моим диагнозом ни в один пионерский лагерь не пустят.

–Почему? – изумился Глеб, – ты же нормальный. Соображаешь хорошо.

–Сам не знаю, – развел руками Кира, дав понять, что от него это никак уже не зависит, – говорят нельзя и все.

–Так к бабушке езжай в деревню или на дачу. Ты говорил, что у тебя дача есть, – попытался подбодрить его Глеб.

–Ты не понял. Там, в том пионерском

лагере все по другому было, меня там любили, – Глебу показалось, что Кира сейчас расплачется, – мы даже после смены в сентябре один раз договорились встретиться. И почти все приехали. Пообещали что на следующее лето тоже поедем. А я не поеду. Никогда уже не поеду.

–А родителей уговорить пытался? – Глеб не знал как успокоить или помочь Кире.

–Бесполезно. И путевки были, но там еще медицинская справка нужна, а вот ее мне никогда не дадут, – объяснил он, – да и что толку пытаться, я слышал от медсестер, что мне тут все лето париться. Осенью может быть выпишут.

–А давайте все вместе до осени здесь останемся! – раздался в стороне тихий голос Митьки. Оказывается он все это время не спал и внимательно слушал их разговор.

–Я не против, – ответил Глеб, – на выходные можно в отпуск всем вместе уходить.

–Щас! Меня не отпустят на выходные, или теперь вы втроем дружите? – раздался ироничный голос Кащея. Он встал, подошел и бесцеремонно уселся на митькину кровать, при этом с ухмылкой посмотрев на Глеба и Киру.

–Можешь у меня переночевать, или давайте все ко мне на дачу поедем, там речка и рыбалка хорошая, – предложил Глеб, – врачи отпустят, других же отпускают, важно чтобы родители заявление написали, что ты к нам поедешь.

Кащей не нашел что ответить, повисла неловкая тишина, но первым нарушил ее как раз он, протянув руку ладонью вверх:

–Ну что мир?

–Мир, – Глеб с хлопком положил свою ладонь сверху.

–Мир, – тоже самое сделал Кира.

–Мир, – последним присоединился Митька.

Всем сразу стало легко, весело, и ребята заулыбались. Хотелось говорить разом обо всем, но ничего конкретного в голову не приходило. Сначала стали обсуждать, как можно помочь Кире поехать в пионерский лагерь. Вариант с простым побегом и приездом как в фильме «Посторонним вход воспрещен!», сразу же отпал. Кино это не жизнь.

–А что если у кого-нибудь, когда они в автобус загружаться будут, путевку эту купить или выменять? – предложил Митька.

–Нет, – Кащей напряженно думал, обхватив голову руками, его тоже задела несбыточная мечта Киры, – во первых где взять столько денег, а во-вторых, мальчик этот вернется и что скажет родителям?

–Скажет что из лагеря его исключили, – не терял оптимизма Митька.

–Ага, а они так ему и поверят! Позвонят директору, а потом сам знаешь что будет, – произнес Глеб.

–Ладно ребята, не мучайтесь понапрасну, все равно мне пионерского лагеря не видать как своих ушей, – стараясь выглядеть веселым подвел итог спору Кира. И они перешли на обсуждение другого вопроса: когда все смогут пойти в отпуск и что будут во время него делать. Это оказалось гораздо приятней и веселей, поэтому они оглянуться не успели как настало время подъема. По пути в столовую Глеба догнал Кащей.

–Глеб, слушай, я знаешь что хочу спросить, – волнуясь и запинаясь начал он, – как у тебя с башкой? Только честно?

Глеб посмотрел ему в глаза. Кащей ответил серьезным и честным взглядом. Он действительно переживал за друга.

–Плохо, – коротко ответил он, – сегодня опять бункер снился.

–Может разломаешь этот чемодан? – осторожно предложил Кащей, – с него все началось.

–Дело не в кейсе, дело во мне, – покачал головой Глеб, – сегодня утром когда помирились намного легче стало, действительно словно гора с плеч свалилась. Понимаешь, я начинаю путать явь и сны, вернее то что воображаю и то что происходит на самом деле. Не будь чемоданчика я бы нашел другой способ начать снова войну. Проник бы в пусковой центр ракет, послал сообщение в шахты о нападении или еще что придумал. Я в таком состоянии все могу. Мозги как компьютер соображают. А врачам я ничего сказать не могу, иначе они меня вообще таблетками закормят.