Донбасс: Русь и Украина. Очерки истории
Шрифт:
Административно-территориальное устройство — это не просто деление той или иной страны на области, земли или штаты, не просто система подчинения государственной бюрократии. Это в конечном итоге гражданская, языковая, культурная, предпринимательская свобода… Или её отсутствие! Именно поэтому так агрессивно воспринимались и воспринимаются попытки поднять в Украине вопрос изменения устройства, замены унитаризма регионализмом.
Но этого не происходило, в стране продолжался жесткий контроль центра над тем, что происходило на местах. Вот как писал о середине 90-х годах прошлого века тогдашний мер Донецка Владимир Рыбак: «Это было трудное время глубокого системного социально-экономического кризиса, которое, действительно, диктовало — вопило о жизненной необходимости перехода к региональной политике. Прежде всего, к этому взывало массовое обнищание людей. В регионах забастовки, пикеты, митинги, задолженности по зарплате, пенсиям, регрессным выплатам, бездумно закрываются шахты, банкротство и стагнация крупных заводов, комбинатов, множество убыточных предприятий, обвальное падение производства, до безысходности критический бюджет… <…> Ведь на деле получалось так, что каждый руководитель области или города в одиночку отстаивал свои территориальные интересы и проблемы, обивая пороги столичных ведомств. Увы, таким образом многие орудуют еще и сегодня. А происходит так оттого, что между центром и регионами — не просто сотни километров, а диаметрально разное направление движения концентрическое и эксцентрическое. А нужно двигаться навстречу друг другу. Мы считаем, что политика центра должна проводиться в интересах регионов и в результате сильнее и богаче станет вся страна. Мы говорим, что регионы — опора государства, и они не должны быть заложниками ошибок, прихотей, грехов центральных властей. Мы полагаем, что нам виднее в определении приоритетных путей развития, исходя из потребностей, возможностей, особенностей, специфики каждой территории. А нам отвечают: «Нельзя! Есть высшие государственные интересы, которые надо неукоснительно блюсти. Нам сверху виднее!» В Донбассе в таких случаях шутят: «Начальству сверху виднее, что делается в шахте». Убейте меня, но при всем моем многолетнем опыте работы, в том числе и в органах высшей власти, я не понимаю, как могут пострадать интересы Украины, если во всех областях страны поднимется производство, появятся деньги на повышение зарплат и пенсий, на строительство жилья, больниц и дорог, на содержание коммунального хозяйства, всей инфраструктуры и прочее. Зато мне понятно, что регионы кормят за счет своих отчислений, за счет налогоплательщиков самую большую в Европе армию чиновников, в первую голову столичных.
Я никогда не призывал ни к каким автономиям регионов. Эффективность модели федерального устройства и управления в нашей стране еще никем всерьез не изучена, не просчитана и не доказана. <…>
Давайте вспомним, что одним из основных мотивов провозглашения суверенитета Украины было стремление освободиться от «железной руки Кремля». Не было в стране площади, где бы не звучал этот в общем-то понятный лозунг. Звучали такие лозунги и на самой первой забастовке шахтеров. Безусловно, в ту пору бурно проявлялось национальное самосознание народа, прорывалась наружу энергия борьбы за независимость, позже мощным катализатором послужил августовский путч… Однако многие региональные руководители, промышленники, депутаты, ученые, директорский корпус, целые коллективы решительно поддержали суверенитет в том числе еще и потому, что искренне верили: доморощенной «железной руки» не может быть, потому что Киев сам от нее натерпелся. Большинство из этих инициативных людей в ту пору еще плохо себе представляло, что такое «региональная политика», «региональная экономика», «бюджетный федерализм»… Но они на горьком опыте стагнирующей административно-командной системы, плановой экономики убедились в жизненной необходимости предоставления большей самостоятельности регионам в управлении, справедливости в бюджетной политике и так далее. Эти активные люди не жалели ни сил, ни времени, были готовы взвалить на себя непомерный груз ответственности, лишь бы не было больше «железных рук» и прочих административно-командных протезов, а решали бы все в регионах крепкие сметливые мозги и работящие руки.
Ожидания не оправдались. Летаргический сон украинской экономики продолжался. Этому есть ряд объективных и субъективных объяснений, которые нерезонно здесь комментировать. Проще говоря, мы похоронили под обломками СССР идею регионального возрождения Украины — остро актуальную и самую социально сильную экономическую политику».
Но постепенно все больше людей понимало, что чрезмерная концентрация государственной власти в руках центральных органов, отсутствие финансовой основы и самостоятельности у органов местного самоуправления, крайне низкий уровень привлечения региональных элит в процесс принятия государственных решений на фоне культурных, исторических, экономических и политических отличий регионов Украины будут одним из главных дестабилизирующих факторов украинского общества. Такое положение вещей без учета его в созидании государства рано или поздно приведет к самым печальным последствиям для украинского государства.
Поэтому при участии интеллигенции, бизнеса, научных сотрудников и просто неравнодушных людей на Украине потихоньку стала складываться идеология украинского регионализма. Именно здесь должны созреть основные принципы и рецепты воплощения европейской формы цивилизованного регионализма на Украине, которые бы гласили:
– достижение прозрачности деятельности власти и ее подотчетности
народу;
– становление действенной системы общенационального политического представительства интересов регионов Украины;
– усиление парламентского контроля за деятельностью правительства;
– создание надлежащей правовой базы для деятельности социальных институтов, общественных организаций и объединений;
– реформирование правоохранительных органов и силовых ведомств, установление действенного политического и общественного контроля за их деятельностью;
– утверждение постоянно действующего общественного контроля за использованием бюджетных ресурсов регионов и страны в целом;
– законодательная защита деятельности средств массовой информации;
– равные права и возможности граждан в экономической, социальной и политической деятельности;
– реализация принципов региональной демократии; -стимулирование «местной» демократии, усиление прозрачности и
ответственности в работе региональных властных структур и органов местного самоуправления;
– создание правовых, экономических и финансовых условий для динамического развития регионов;
– переход от распределительного принципа в государственной региональной политике к политике развития с учетом специфики и потенциала каждого региона;
– определение и правовое закрепление для каждого региона перечня программ, которые реализуются на местном и общегосударственном уровнях с соответствующим делением источников финансирования и ответственности;
– выработка социальных программ на региональном уровне с учетом местной специфики;
– направление большей части средств, полученных от приватизации предприятий, на развитие территорий, где они расположены;
– формирование «регионов развития», какие бы на добровольных началах объединяли несколько административных единиц с общей экономической спецификой.
В свое время профессор конституционного права Томас Вюртенбергер заявил, что регионализация как форма децентрализации ни в коем случае не является угрозой территориальной целостности, а, наоборот, способствует эффективной интеграции государства в целом. Он подчеркивал, что местный и региональный уровни выступают своего рода противодействием всемогущества центральной государственной власти. «Внедрение многочисленных правительственных уровней, когда каждый из этих уровней, наделенный в определенной мере независимостью и самостоятельностью, может способствовать гарантированию гражданских свобод точно так же, как и известное учение Монтескье о разделении власти. Свободы граждан при таком государственном устройстве, который предусматривает местную и региональную автономии, достигают высшего уровня своего развития и защиты: это справедливо не только с точки зрения расширения прав на участие в политической деятельности, но и с точки зрения создания жизненных условий в местных и региональных масштабах. Те, кто сегодня говорит о сепаратизме, не могут понять того, что удачно проведенная регионализация, наделяя регионы правом на собственное законодательство и самоуправление, может противодействовать сепаратистским тенденциям. Более того, в ситуации, когда между отдельными регионами с одной стороны и государством — с другой устанавливаются настолько тесные экономические и политические отношения, вопросы об отделении снимаются с повестки дня».
Донбасс — проблемы идентификации
На Украине существует специфическое явление, которое можно условно назвать «донбассофобией». Оно состоит в том, чтобы отрицать любую самобытность Донбасса, да и вообще лишний раз не употреблять само слово «Донбасс».
Не нужно в вопросе «донбассофобии» кивать на личность Виктора Януковича: мол, он, будучи президентом, так напугал жителей центральной и западной Украины, что они, бедные, при одном только слове «Донбасс» начинают заикаться. Данный феномен возник ещё в 20-е годы прошлого века, когда известный большевик-украинизатор Николай Скрыпник писал о том, что «село на Украине по своему национальному составу почти исключительно украинское. Город состоит из элементов, по национальному составу русских»… При этом он отмечал: «Главная масса пролетариата Украины находится в восточной ее части, в Донбассе. Во всех остальных частях и городах Украины пролетариат количественно и организационно весьма слаб». После чего Скрыпник выводил главное кредо украинизации Донецкого бассейна: «Для того, чтобы осуществить свои классовые, пролетарские, коммунистические задачи, рабочему классу на Украине нужно, обязательно нужно не отождествлять себя с русским языком и с русской культурой, не противопоставлять свою русскую культуру украинской культуре крестьянства, напротив, нужно всемерно идти в этом деле навстречу крестьянству».
Однако несколько волн активной украинизации, обрушившихся на Донбасс, так и не смогли сломать ни языковой патриотизм жителей самого восточного региона Украины, ни ощущения донбассовцами своей самобытности. Поэтому украинизаторы пошли по принципу: «То, что нельзя сломать или подчинить, можно замалчивать или трансформировать».
Например, хорошо известно, что любимым занятием украинских картографов является составление карт историко-этнографического районирования, на которых, например, чётко обозначаются границы Волыни, Галичины, Подолья, Буковины и других регионов. Причём, такие карты вставляются всюду: в исторические атласы, в географические, в школьные, в административные карты. Но если на западе Украины с этими районами всё более-менее нормально, то на востоке начинается самая настоящая чертовщина.