Шрифт:
От автора
О воинах, геройски защищающих с оружием в руках свою землю, и не только Донбасса, а всего Русского мира от фашизма, после войны будет написано немало.
А кто напишет о нас, мирных жителях, которые попали в эту страшную кровавую мясорубку, развязанную Америкой и Европой против славянского народа?
Хотя, «мирными жителями» назвать нас можно только условно. Какие же, мы «мирные жители», если массово восстали против геноцида славян? Захватили государственные администрации в городах и построили вокруг них баррикады, а потом сутками; с «коктейлем Молотова»,
Это из наших мирных жителей; одни попали в застенки СБУ, другие легли от пуль на баррикадах, а третьи стали костяком отрядов ополчения. Куда вступили люди мирных профессий; шахтеры, строители, металлурги, землепашцы, вооруженные охотничьими двустволками и оружием времен Отечественной войны, захваченным из военных складов.
Это наши «мирные» дети, шестнадцати, семнадцатилетние мальчишки и девчонки, тайно от взрослых, создали в Лисичанске отряд, и двое суток стрелковым оружием удерживали на мосту батальон «вояк» национальной гвардии Украины. Когда погибло около пятидесяти детей-героев, остальные, восемнадцать человек, отошли.
Вот это несгибаемый славянский дух! Вот это русский характер! Значит, правильные книжки читали, в свое время, эти дети!
А вот, поразивший всех в интернете, подвиг «мирного» дедушки! Он пришел на блокпост национальной гвардии с гостинцем – трехлитровой банкой меда. Побеседовал, поблагодарил «вояк» за службу, на прощание крикнул: «Слава Украине!» и, услышав в ответ: «Героям слава!», удалился.
Через некоторое время каратели решили полакомиться медом. Только залезли ложками в банку, раздался взрыв. В результате; один труп, три тяжелораненых.
Не знаю, сам он мастерил «адскую машину», или кто помог? Дело не в создании ее, а в силе духа старика. Это какой несгибаемый стержень нужно иметь внутри себя, чтобы спокойно прийти в стан врага, с взрывным устройством подмышкой?!
Старушка напекла пирожков и пошла на позицию бойцов Новороссии, которая находилась в ста метрах от хутора. Только ребята уселись поесть домашней стряпни, со стороны Мариуполя заработал «Град» нацгвардии. Парням пришлось рассредоточиться по своим местам. Ну, а бабушку, в первую очередь, определили в ростовой окоп.
Горе-вояки сработали пакетом снарядов на перелет. Он взорвался в поле за двести-триста метров от позиции. После обстрела боец, помогавший вылезти старушке из окопа, спросил:
– Ну как, бабуля, страшно?
– Хай, бог милует, – произнесла она, перекрестившись.
– Так вот, бабушка! Спасибо за пирожки, но вам лучше сидеть в своем подвале. Обстрелы будут часто, возможно несколько раз в день.
Положив старушке в сумку пару банок консервов, парни отправили ее домой.
Каково было удивление бойцов, когда на следующий день, увидели перед собой шуструю старушенцию с кастрюлей борща и пакетом пирожков.
– Бабушка, мы же, вам, приказали сидеть в подвале! – чуть не плача, возмутился командир подразделения: – Убьют вас, мне нагоняй за это будет от начальства!
На что старуха безапелляционно заявила: – У меня в подвале потолок бетонный, его снаряд выдержит, а вы в канавках сидите без крыши. Не ровен час погибнете. Вот мне вас и жалко!
И это не единичный случай, а массовое явление! Поверьте мне, это происходит возле каждого населенного
Ну, как впечатляет? В какой такой Англии, Франции или Америке их бабушка, рискуя жизнью, будет ходить на передовую, чтобы покормить домашней снедью бойцов, защищающих свою землю, в том числе и хутор старушки?
Нет там такого, в Европах и Америках! Мы в этом убедились в предыдущих мировых войнах! Такое могут делать только наши, русские бабушки!
У нас даже монументы воинам-освободителям, погибшим в Великой Отечественной войне, уничтожают бандеровцев, потому что, видит Бог, наше дело – правое!
Так в населенном пункте Широкино Новоазовского района памятник солдату Шапоткину Семену Васильевичу, геройски погибшему при освобождении села в сентябре 1943 г, уничтожил командира карательного батальона «Азов» и его водителя. Они врезались, удирая от бойцов ДНР Джип – вдребезги, а бетонному солдату хоть бы что. Он стоит, с приспущенным знаменем в руках, скорбно опустив голову, как бы осуждающе спрашивая: «Зачем пришли с оружием в руках на нашу землю?».
Средства массовой информации неоправданно называют, нас, оставшихся, «мирными жителями». Кого так назвали журналисты, те уехали сразу, как только появилась в наших местах нацгвардия хунты. А мы остались; пополняя ряды ополченцев, подкармливая бойцов домашним, помогая в рытье окопов, а также, кто, чем может. Например, мой сосед, сварщик по профессии, изготовил двенадцать буржуек для бойцов Новороссии. Даже тем, что живем и работаем на своей земле, мы показали врагу, что не боимся его.
Да! Мы урывками спим прямо в одежде, чтобы успеть при артобстреле в укрытие. И хотя, даже наши старушки знают, где «исходящие» и «приходящие» при артиллерийских дуэлях, но мы, все равно, всей семьей падаем на пол, когда на кухне взрывается банка с огурцами. Да! Среди нас есть убитые и раненные, но мы свой Донбасс не бросим, и не надейтесь, бандеровцы!
Вот и решил я, пока живой, написать цикл рассказов о нас, оставшихся на своей родине, а не сбежавших со своей земли, на радость врагам.
Спросите: – Почему, пока живой? Отвечу: – Потому что живу на передовой, прямо на линии огня, и не знаю дальнейшую свою судьбу.
Ведь, не мог же предположить, что я, законопослушный гражданин государства, буду преследоваться киевским правительством, которое «навесит» на меня уголовных статей, срок которых, намного больше, чем у рецидивиста-«тяжеловеса». А именно; за публичное выступление в социальных сетях против мобилизации, за публичную критику в социальных сетях киевского правительства, за создание беспорядков и незаконный захват административных зданий, за пособничество терроризму, и наконец, за сепаратизм. Посчитал и ужаснулся! Выходит, что рецидивист, по сравнению со мной, обычный хулиган из малолетней зоны.
Также не мог знать, что я, мужчина преклонных лет, с ловкостью бойца спецназа, буду падать на землю при выстрелах из реактивных систем залпового огня «Град», которые, при выпуске полного пакета, уничтожают все живое и неживое на площади в два гектара.
Мне даже в голову не могло прийти, что при обстрелах вместе со мной будет падать мой девятилетний внук, который цепляясь руками за мою обувь, как кораблик на буксире за крейсером, с криком: «Деда, мне страшно!», будет ползти к ближайшему бордюрному камню.