Донбасский декамерон
Шрифт:
Надо ли говорить, что они в один день стали героинями?
А впереди Полину Осипенко и Марину Раскову и пригласившую их в свой проект знаменитую уже тогда харьковчанку Валентину Гризодубову ждали еще большая слава и испытание – беспосадочный полет из Москвы в Комсомольск-на-Амуре на самолете АНТ-37 «Родина».
Полет был удачен, но кончился драматически – из-за сложных погодных условий они не смогли найти комсомольский аэродром, очутились с пустыми баками ближе к побережью Охотского моря.
Гризодубова, будучи командиром самолета, приняла решение о жесткой посадке в лесу. Расковой она отдала приказ прыгать с
Спустя десять дней Раскова вышла через тайгу к болотистой местности, на которой Гризодубова мастерски посадила тяжелую машину. К тому времени их уже нашли спасатели.
Был установлен еще один неслыханный рекорд по дальности перелета среди женщин – 6450 километров. Все летчицы были удостоены звания Героя Советского Союза.
Мы не знаем, какие бы еще подвиги совершила Полина Осипенко, как она воевала бы на фронтах Великой Отечественной. Ее яркая жизнь оборвалась вскоре после рекордного полета.
В мае 1939-го опытные летчики-инструкторы и боевые пилоты проходили курс взаимного обучения пилотированию. Полина попала в пару с героем войны в Испании, мужем красавицы-актрисы Валентины Серовой, начальником главной летной инспекции ВВС РККА Анатолием Серовым.
11 мая они отрабатывали полеты «вслепую».
Первый прошел штатно. За штурвалом была Полина, а Анатолий – на месте инструктора. Приземлились, осмотрели машину, дозаправились, поменялись местами. Взлет – и больше их живыми не видели.
Нашли их через час разбившимися, упавшими с высоты в 600 метров. Хоронили у Кремлевской стены.
В истории авиации есть полеты-загадки.
Никто не может объяснить окончательно причин гибели таких опытных пилотов, как Чкалов, Сент-Экзюпери, Осипенко с Серовым, Гагарин с Серегиным. Впрочем, для истории важнее то, что эти первопроходцы авиации и космоса сделали для человечества, для его прогресса.
Свой вклад внесла в него и девушка из скромной крестьянской семьи из приазовского села Осипенко – так оно теперь называется.
Палыч совсем утонул в своем кресле, и всем показалось, что голос его даже звучит как-то глуше. Между тем он продолжал:
– В связи с Качей, конечно, можно вспомнить истории Василия Сталина или Александра Покрышкина, многих советских космонавтов, но мне вспоминается образ Амет-Хана Султана. Вот уж поистине скромный гений авиации был. Щас расскажу.
Один из лучших советских летчиков, признанный ас Великой Отечественной, имя которого немецкие летчики знали не хуже имен Покрышкина, Кожедуба и Лавриненкова, человек, входящий в десятку лучших пилотов мировой авиации, родился 25 октября 1920 года в Алупке в семье дагестанского лудильщика и татарской крестьянки.
Отец его, лакец (одна из народностей Дагестана), перебрался в Крым в поисках работы, а родом он был из знаменитого дагестанского аула Цовкра, известного не одно столетие по всему Кавказу своими канатоходцами.
В паспорте у Амет-Хана в графе «национальность» стояло «татарин». До Великой Отечественной татар в Союзе не различали по географической принадлежности, а именование «крымско-татарский» пошло, видимо, от названия Крымскотатарской автономной республики в составе РСФСР.
В двадцатилетие, предшествовавшее большой войне, татарская молодежь очень активно инкорпорировалась в общекрымскую, общерусскую и общесоюзную жизнь. К сожалению, у нас мало пишут сегодня об этом процессе, а ведь благодаря именно ему сын лакца и татарки стал знаменитым воздушным асом. К слову сказать, такого количества татарской молодежи Крыма, увлеченной авиацией, не было в более поздние времена.
На полуострове было два центра притяжения для юношей, мечтавших о небе – Симферопольский аэроклуб и Качинская школа военных летчиков под Севастополем – родовое гнездо русской авиации. Сын лудильщика из рода канатоходцев на своем пути в небо прошел оба.
Но сначала он стал учащимся железнодорожного техникума – уж куда как земная профессия. Но зов неба был силен, и Амет-Хан окончил обучение в Качинской летной школе – первой в России.
Об этой школе можно рассказывать бесконечно долго. Она освящена именами первопроходцев неба и летного искусства России – Дмитрия Андреади, Петра Нестерова, Ивана Ефимова, Константина Арцеулова, Вячеслава Ткачева.
Но и в советские времена, особенно в предвоенные годы, она выпустила множество летчиков, ставших асами. В эту когорту попал и наш дагестанско-татарский паренек. Он из выпуска 1940 года.
В 1938–1941 годах в Каче кроме Амет-Хан Султана учились Александр Покрышкин, Василий Сталин, Тимур Фрунзе, Иван Поскребышев, братья Микоян – Степан и Владимир. Все они стали гордостью отечественной авиации.
Инструкторы и сослуживцы вспоминали позже, что никаких особых надежд курсант Амет-Хан Султан в Каче не подавал – собранный, ответственный, это да, но такими качествами обладали многие. Это для летной школы норма.
Вот о Покрышкине или Василии Сталине говорили, что-де «летает выше среднего», «имеет талант к летной работе». А гений летчика Султана раскрылся позже – уже во время войны.
Осенью 1942 году лейтенант Амет-Хан Султан вошел в знаменитую группу Владимира Лавриненкова – молодого, но признанного аса советских ВВС. (Покрышкин, к слову сказать, еще год будет ждать посылки на фронт.)
Группа Лавриненкова в 9-м Одесском истребительном полку была одной из таких групп асов, которые создавались во всех армиях мира для решения задач по завоеванию превосходства в воздухе. У лавриненковцев вначале была другая задача – снизить преимущество немцев и защитить по возможности молодое поколение летчиков, которое выбивалось на фронте очень быстро, не успев приобрести опыт. Многие летчики группы были до этого инструкторами в авиационных училищах и школах.
В этой группе сказались морально-волевые качества Амет-Хана, главным из которого было хладнокровие. Впоследствии оно ему пригодится в работе летчика-испытателя.
А здесь было так. Отражая налет немецкой авиации на Ярославль, группа, в которой воевал Амет-Хан, атаковала эскадру немецких бомбардировщиков. Израсходовав боеприпасы, Амет-Хан решил таранить своего противника. Сказано – сделано! Удар! И истребитель застрял под плоскостью сбитого им бомбовоза – оба камнем пошли к земле.
Но советский летчик уцелел. Потому что не сдавался до последнего – уперся ногами в кабину своего «харрикейна», а руками в крыло вражеского самолета и сумел-таки оттолкнуться с останками своей машины от врага, выпрыгнуть и спастись с парашютом.