Донбасский декамерон
Шрифт:
В армию она ушла добровольцем с готовой армейской специальностью на руках: увлекаясь модным в предвоенные годы стрелковым спортом, Павличенко еще и курсы снайперов окончила в самый канун войны.
Надо сказать, в войну Красная армия вступила, не имея той стройной системы обучения снайперов, с которой войну закончила. Поэтому успешные снайперы первого года войны были одновременно и бойцами, и наставниками, и пропагандистами – порой приходилось убеждать командиров в необходимости создания условий для учебы и боя снайперским расчетам.
Поэтому трудно переоценить роль самых успешных
Примечательно, что они воевали на разных полюсах советского-германского фронта, в разных условиях. Пчелинцев под Ленинградом с 1941 года по середину 1942-го (то есть за год) убил 154 врага, Павличенко, воюя в Молдавии, под Одессой и Севастополем, довела свой счет убитых гитлеровцев до 309.
Молва о суперметком снайпере Приморской армии, оборонявшей Одессу летом 1941 года, шла в народ широко еще и благодаря командарму, знаменитому Ивану Ефимовичу Петрову. Он первым в Красной армии приказал давать снайперам один выходной в неделю, предоставлять им дополнительное питание «на рабочем месте», организовал даже слет снайперов во время героической обороны Одессы.
Мастер оборонительных боев, человек, которому пришлось взять на свои плечи основные тяготы безнадежных, обреченных оборон двух баз Краснознаменного Черноморского флота, Петров, как никто другой, понимал важность снайперской работы в позиционной войне. Под Севастополем он назначил Людмилу Павличенко командиром снайперской группы и поручил готовить кадры.
Времени на учебу было совсем немного.
Но первый же выход снайперов Павличенко в тыл немецким позициям на Мекензиевых горах показал правоту командарма – семь снайперов, проведенных по тайным тропам к расположению немецкой пехотной роты местным егерем, уничтожили из засады за считанные минуты около 60 вражеских солдат и офицеров.
Таких выходов с осени 1941 по лето 1942-го было немало, так же как и сопровождений пехотной роты, подавления долговременных огневых точек противника и снайперских дуэлей. В них Людмила неизменно выходила победителем, хотя под Севастополем, как она сама признавала позже, у германцев было немало отличных снайперов.
Оборона Севастополя принесла ей не только славу.
Как-то ее поставили в пару со снайпером одной из рот 25-й Чапаевской дивизии, в рядах которой Людмила воевала почти с начала войны. Звали его Леонид Киценко. Молодых людей сблизила не только служба, но и любовь.
Кто-то скажет, что война не место для нежных чувств, но жизнь берет свое. Леонид и Людмила собирались пожениться, даже подали рапорта начальству с просьбой разрешить брак. Но весной 1942 года при артобстреле Леонид собой закрыл любимую от осколков. Спаси его не удалось. Больше замуж Павличенко не выходила, а погибшего мужа помнила до самой смерти.
Неизвестно, как сложилась бы судьба снайпера Павличенко, если б ее не ранило в июне 42-го. Падения Севастополя она не увидела, не попала и в число тех, кого флот не смог эвакуировать на Кавказ. Ей повезло. Ведь, как она сама писала не раз в своих воспоминаниях, «снайперов в плен не брали ни немцы, ни мы – пристреливали на месте».
К тому времени, когда Главное политическое управление РККА решило поберечь жизнь самого результативного снайпера, да еще и женщины, на счету Людмилы было 309 убитых гитлеровцев. Ей присвоили офицерское звание, наградили орденом Ленина и наметили в делегацию, которая должна была отправиться в США.
Формально – на Всемирный студенческий фестиваль, но фактически – агитировать, готовить американское общество к быстрейшему открытию второго фронта в Европе. Именно поэтому в «студенческую делегацию» СССР вместе с комсомольским функционером включили двух лучших снайперов РККА – Пчелинцева и Павличенко. Так решил Сталин, которому в ответ на вопрос о втором фронте Рузвельт прислал приглашение на студенческий форум.
Ну а что? Людмила Павличенко была студенткой 4-го курса истфака Киевского университета, Владимир Пчелинцев ушел на фронт после 3-го курса геологоразведочного факультета Ленинградского горного института. Воюющая страна посылает в Америку воюющих студентов – нормально! А выбор снайперов объяснялся просто – Сталин учитывал, что американцы нация стрелковая, там винтовку держать в руках учились порой раньше, чем читать.
Людмила была очень ревнива к славе, и потому ее встреча с Пчелинцевым в ЦК ВЛКСМ прошла под хмурые мысли, которые она не преминула высказать и в своих воспоминаниях:
«…мы обменялись не очень-то дружелюбными взглядами. Владимир в феврале 1942 года за сто фрицев, уничтоженных на Ленинградском фронте, первым из снайперов в СССР получил звание Героя Советского Союза. Я за сто румын, убитых осенью 1941 года под Одессой, – именную снайперскую “СВТ-40”.
Он за двенадцать месяцев службы удостоился трех воинских званий: младшего лейтенанта, лейтенанта и старшего лейтенанта, при том что счет его сейчас составлял 154 фашиста. Я, служа с июня прошлого года и имея 309 убитых гитлеровцев на счету, смогла выпросить у добрейшего Ивана Ефимовича Петрова только звание “младший лейтенант”».
Заметьте, «добрейший Иван Ефимович» своих снайперов ценил высоко, а разница в продвижении по службе налицо. И это в стране победившей женской эмансипации!
А потом началась типично советская сказка о золотой рыбке. Людмила Михайловна вспоминала:
«Вечером нас отвезли в Наркомат иностранных дел. Мы очутились в его подвальном помещении, похожем на огромный универмаг, только безлюдный. В витринах и на застекленных прилавках там лежали предметы мужского и женского туалета, в свободной продаже в Москве давно не встречающиеся.
Меня сопровождал молодой сотрудник, и мне было несколько неудобно при нем подбирать нужные вещи.
Он же, ничуть не стесняясь, давал весьма разумные советы, и скоро оба больших чемодана, выданные мне тут же, наполнились доверху. Платья, блузки, юбки, английские жакеты, нижнее белье, чулки, носки, носовые платки, шляпки, перчатки и шарфики разных цветов и фасонов, даже обувь – все это дали бесплатно, аккуратно упаковали и попросили расписаться в длинной ведомости».
История повторилась и в экспериментальной пошивочной мастерской Наркомата обороны на Фрунзенской набережной, в народе называемой «генеральским ателье», где героям подобрали отменное обмундирование – несколько комплектов.