Донбасский декамерон
Шрифт:
Напомним, кинематограф только-только делал первые шаги, как бизнес он был в России еще практически на нуле. И предприимчивый казак решает сделать на кинематографе бизнес. Ведь в последнем что главное? Правильно – идеи! Свежие идеи, на которых можно заработать.
В Москве в то время уже появилось представительство французской фирмы Пате – одного из европейских пионеров кинематографа. Туда и направил свой путь Ханжонков.
Тут я снова обращаюсь за цитатой к электроблокноту:
«У Пате, в отделе “Синема” я познакомился с заведующим отделом, молодым человеком, Эмилем Ош, – писал в воспоминаниях Александр Алексеевич. – Разговоры с ним вскружили мне голову.
Совместное предприятие оказалось неудачным. В смысле партнерства. Ош и денег не нашел, и оказался никуда не годным коммерсантом. Вся работа легла на решительного и делового вчерашнего офицера.
Александр Ханжонков сумел не только найти источник для закупки кинокартин в Европе, но и выгодно их продать первым российским прокатчикам. Собственно, в этом он первоначально и видел смысл занятия этим бизнесом. Но прибыль оказалось невелика.
И в 1909 году, оставив за бортом кинобизнеса Оша, Ханжонков начинает свою головокружительную карьеру кинопроизводителя. В три года он становится одновременно негоциантом, продюсером, сценаристом и инвестором на молодом и бурно растущем рынке кинопродукции в России.
Надо сказать, что идея зарабатывать на «фильме» в те годы приходила в голову не ему одному. Ведь она лежала на поверхности. Но русские кинопредприниматели в основном были просто коммерсантами. Они были движимы погоней за прибылью, а содержанием продукции, улучшением техники не интересовались, предпочитая переплачивать актерам и декораторам, арендовать на время съемки помещения, но не строить ателье, фабрики, для чего требовались большие вложения капитала. Так действовали Харитонов, Хохловкин, Либкен и многие другие.
Ханжонков выгодно отличался любовью к делу, знанием кинематографии, заботой о ее развитии. Он лучше других знал технику и художественные приемы, сам определял выбор тематики, художественную политику своей фирмы, пытался кустарное производство превратить в хорошо оборудованные кинопредприятия; несравненно больше, чем другие, тратил средств на строительство киноателье и их оборудование передовой техникой того времени; позволял своим работникам производить эксперименты.
У Ханжонкова работали лучшие режиссерские и операторские кадры. Все знаменитые кинозвезды, классические актеры немого кино – Иван Мозжухин, Вера Холодная, Витольд Полонский, Оскар Рунич, Вера Карали – снимались в его картинах.
Главной приметой торгового дома «Ханжонков и Ко» было не только чуткое следование веяниям времени и умение бороться с конкурентами, но и внутренняя свобода, поощрение самостоятельности актеров, режиссеров, сценаристов, операторов и техников. Этого в России не было ни у кого, кроме Ханжонкова. Этим он опередил время.
Кстати, сидя здесь, мы имеем право вспомнить Ханжонкова вдвойне. Поскольку это именно он в 1911 году замахнулся на первую в истории отечественного кинематографа эпопею. Он написал сценарий, снял и запустил в производство громадный проект – блокбастер «Оборона Севастополя». В нем было все, чем потом пользовались Сергей Эйзенштейн, Сергей Бондарчук и Юрий Озеров, – массовка, натурные съемки, умело смикшированные со студийными, крупные планы, световые эффекты и комбинированные съемки.
К тому же Ханжонков в «Обороне Севастополя» смело соединил художественные формы кино с документализмом. Тут и кадры Севастополя, который тогда мало отличался от Севастополя времен Первой обороны, и в финале, словно представление действующих лиц, появление в кадре французских, английских и русских ветеранов, протагонистов героев фильма. Поистине гениальная идея.
Не меньший талант был проявлен Ханжонковым при пиаре своего детища. Премьера «Обороны Севастополя» состоялась в ноябре 1911 года в царском имении Ливадия под Ялтой. Само собой, в присутствии самого императора Николая II и августейшей семьи. После этого прокатный успех киноленты был обеспечен не только талантами создателей, но и высочайшим покровительством. В России без этого кинохудожнику всегда было непросто.
После «Обороны» Ханжонков и его сотрудники поставили множество исторических фильмов, но компания выпускала и мелодрамы, и учебные ленты, и документалистику. Сын казака из Донбасса старался охватить как можно более широкий круг тем кинематографа. И до самого 1917 года ему это удавалось.
– Погодите, Донна, надо подзарядить наши записывающие устройства, – вставил слово Панас.
– А нас записывают?
– Ну, ясно же дело, не в воздух же мы с вами эти приятные беседы ведем. Все в книгу отчета войдет. ИИ «Тайга» пишет и сразу книжку верстает в нескольких форматах и формах.
Донна кивнула:
– Понятно, так вот в 1917-м Ханжонков основал Ялтинскую киностудию. Едва ли без него это случилось бы. Поэтому вдвойне обидно, что в Ялте в свое время поставили основателю студии совсем уж дешевый и где-то скабрезный с точки зрения художественной ценности и правдоподобия памятник. Почему-то ялтинский бронзовый Ханжонков получился похожим на художника Репина.
После 1917 года рассказывать о Ханжонкове-кинодеятеле практически нечего.
Что-то поснимал на Юге России, что-то в трехлетней эмигрантской отлучке. Вернулся в 1923 году по личному приглашению наркома культуры Анатолия Луначарского. Но ничего путного из его талантов в Советской России не вытянули.
Да, Ханжонков был отцом многих кинопроектов, но не стоит забывать, что был он прежде всего дельцом, бизнесменом. А этого качества, свойства, состояния у него при новой власти быть не могло. Негде было применять продюсерские таланты. Да и молодежь поджимала – пришло время Эйзенштейна, Пудовкина, Вертова.
Во второй половине двадцатых с ним произошла какая-то мутная история, в которой были замешены государственные деньги.
Возможно, Ханжонков по привычке делового человека слишком вольно с ними обошелся. Как бы там ни было, из кино его выгнали. Да так, что зачинатель русского кино имел все шансы умереть с голоду.
Только в 1934 году ему назначили персональную пенсию.
Гордый донской казак, дабы спасти жену, вынужден был написать отчаянное письмо председателю Кинофотоуправления СССР Борису Шумяцкому. В нем, в частности, он сообщал: «Мое положение и в моральном, и в материальном отношении стало настолько невыносимо, что я решился обратиться с просьбой помочь мне найти выход из такового… Прошу своим авторитетным словом поддержать мой труд и помочь мне войти в рабочую семью Советской кинематографии полноправным ее членом. Вне этого предо мною остаются лишь перспективы на дальнейшее ухудшение моего здоровья, вызываемого постоянной нуждою, и в конечном итоге – смерть от недоедания, на которую я здесь оказался обреченным вместе со своею женою».