Донкихоты Вселенной
Шрифт:
Нарядные сплетницы, не без зависти, сходились в общем мнении, что такая роскошная панесса не засидится во вдовах. Но спесь и надменность подобно крепостным стенам старинных бредлянских замков отгородили ее от притязателей. Ни один принц крови, вельможа или поэт не могли сравниться с идеалом мужчины, достойным ее. Допуская поклонение себе, она оставалась недоступной богиней, и только духовник ее, ксент Безликий, удостаивался задушевной беседы с нею. Фанатически религиозная, она не скупилась на нужды папийской церкви.
Лишь своенравием магнатки можно было объяснить
Приглашенный графиней новый профессор в непривычной ему шелковой шуршащей сутане, коренастый, даже тяжеловатый, уже седеющий, не обладая изысканными манерами придворного, с нескрываемым интересом разглядывал расточительное убранство приемного зала в столичном замке Бредлянской.
Настенная роспись, трепещущий хрусталь люстр, где свечи хитроумно вспыхивали от спускавшегося к ним золотого обруча со скрытым в нем фитилем, причудливые бронзовые узоры и строгий мрамор статуй казались искусной смесью прекрасного с невероятным.
На стене темного дуба красовались скрещенные алебарды с отточенными, как бритва, остриями, сокрущающе тяжелые рыцарские мечи для двух рук, щиты с гербом светлого гетмания, его личный палаш в сверкающих драгоценными камнями ножнах, такой же кинжал с резной рукояткой из слоновой кости. Крылов словно оказался в старинном военном музее. Не было только огнестрельного оружия, еще не изобретенного взамен висящих здесь луков, колчанов со стрелами и последнего взлета военной изобретательской мысли арбалета с прикладом, украшенным витиеватым графским вензелем.
Все здесь говорило о силе и роскоши.
Такое же впечатление произвела и вышедшая к гостю хозяйка замка в роскошном платье, в бриллиантах, с радушной улыбкой на губах и властно играющими бровями.
– Как я рада вам, святой отец, - приветливо сказала она, сверкнув глазами при слове "святой".
– Рада вам, как новому человеку в нашем захолустье рыцарского мира, - и усадила гостя.
С осторожностью опустился Крылов, более привычный к жестким креслам перед пультом управления, на атлас хрупкого сиденья.
– Любопытство женщины подобно весеннему половодью. Не так ли? Погибаю в духовной затхлости дворцов и замков, умоляю о струе свежего воздуха. Расскажите, чему новому учите своих студентов, удивите, поразите меня.
– Простите, сударыня, конечно, я начал учить своих студентов кое-чему, что не лишено будет новизны и для вас.
– Тогда ошеломляйте меня вместе с молодыми людьми, уже владеющими мечом и готовыми защищать и свою честь, и королевство.
– Я не владею ни копьем, ни луком, ни мечом, сударыня, - вежливо ответил Крылов.
– Более того, я хотел бы убедить всех ваших молодых людей отказаться от применения оружия и поисков его более совершенных смертоносных видов.
– Вот как?
– удивилась аристократка.
– Чем же ясномыслящий паний обогатит своих учеников?
– Знаниями. Высшими знаниями о природе вещей.
– Нет ничего рискованнее, паний профессор, чем пробудить
– Начнем с самого простого: с утреннего рассвета и вечерней зари.
– Паний профессор знает, что с дамами надо говорить о прекрасном, хотя и всем известном,
– Но я боюсь, прекрасная графиня, что вы, как и все у вас, полагаете, будто солнце всходит на востоке...
– Профессор любит шутить? Конечно, на востоке, где мы с вами, хвала всевышнему, и находимся.
– И заходит на западе, совершив по небу круг, - закончил Крылов.
– Это ясно, как светлый день!
– звонко расхохоталась графиня.
– Не спросит ли меня яснопаний профессор, кого я вижу в зеркале, когда стою перед ним?
– Может быть, зеркало и понадобится, если я вам скажу, что на самом деле солнце неподвижно, как ваш замок, мимо которого едет карета.
– Солнце неподвижно? Вот как?
– ожгла гостя взглядом Магдия.
– А священная книга Гиблия учит, отец мой, что только однажды божественный Добрий приказал солнцу остановиться. Не так ли?
– Увы, но не по его приказу солнце остановилось однажды, а недвижно всегда. По крайней мере в своей системе.
– Но как же оно всходит и заходит?
– наивно спросила графиня.
– Может ли ясномудрый профессор объяснить такое?
– Круглая Землия поворачивается вокруг своей оси, подставляя солнечным лучам то одну, то другую свою сторону.
– Браво, ясный паний профессор! Догадываюсь, почему вы обещали вернуться к зеркалу. Не предложите ли вы мне посмотреться в него, как перед балом, поворачиваясь при этом?
– И она повела своими обнаженными плечами.
– Верно, сударыня. Когда вы повернетесь к зеркалу спиной, то перестанете его видеть. "Солнце зайдет", наступит как бы ночь.
– Так не потому ли у нас на востоке солнце всходит раньше, чем, скажем, в Ромуле или Френдляндии?
– Вы сделали меткий вывод, сударыня. Я восхищаюсь вами.
– Так это же просто! Если бы великоясный паний профессор знал, как мне наскучило скудоумие всех, кто меня окружает, он мудро понял бы, чего стоит это восхищение своей жадной слушательницей!
– заглядывая в глаза Крылову, воскликнула графиня.
– Но вам, как и моим студентам, нужно сделать еще одно сравнение, уводящее от общепринятых воззрений. Зеркало надо представить себе многогранным, и не только поворачиваться перед ним, но и обегать его со всех сторон, кружась при этом.
– Танцуя? Зачем?
– искренне удивилась Магдия.
– Не зачем, а почему. Надеюсь, вам известно движение звезд в небе?
– Еще бы! По ним предсказывают судьбы наши.
– Однако движения эти не произвольны, а подчинены природному закону небесной механики. И вокруг каждой звезды, как наиболее тяжелого тела, крутится целое семейство более мелких тел, вроде вашей Землии, на которой мы сейчас находимся. Смена времен года объясняется не притуханием "уставшего за лето" солнца, а тем, как падают его лучи на поверхность обегающей вокруг солнца планеты.