Донор
Шрифт:
И вот тогда чудовище перевело взгляд на Энки. Пока тварь грызла Перри и разбиралась с эмпатом, ему удалось освободить руки, но теперь, когда на него медленно надвигалось нечто, превосходящее его в размерах раза в четыре, первоначальная мысль скрыться на верхнем ярусе квартиры показалась глупой. Когти-лезвия, зубы, способные прокусить череп, как яичную скорлупу, молниеносная скорость и чудовищно быстрая реакция не оставляли никаких шансов добежать до лестницы невредимым.
Мозг лихорадочно подбрасывал отдающие дилетантством идеи о том, как спасаться при нападении крупных хищников. «Не делай быстрых движений, смотри в глаза, не отводи взгляд, старайся казаться больше и выше, подними руки над головой, покричи, наконец. Ты должен отвлечь его внимание или вызвать раздражение, чтобы он решил с тобой не связываться и потерял интерес», – участливо шептал
«Может, мне еще и в ладоши похлопать?» – сердито подумал он, чувствуя, что начинает икать. Самым удивительным было то, что из всех чувств, его переполнявших, сильнее всего ощущался голод. Несмотря на скользкую кожу твари с налипшим на ней мусором, плоть монстра выглядела аппетитной.
За ту долю секунды, что чудовище летело к нему в прыжке, перед глазами Энки промелькнула вся его недолгая осознанная жизнь. Жаль, что он так и не вспомнил, кем был раньше – хорошим человеком или предателем. Хотя кое-какие подсказки от Гоби навевали на мысль, что второй вариант был ближе к истине. Наверное, он работал на нее, но по какой-то причине предал, а после, случайно или нарочно, потерял память. В любом случае, сейчас это было неважно, так как туша зверя сбила его с ног, опрокинув на диван, который с протяжным стоном треснул, разломившись на части. В воздух взметнулся пух, куски обивки, щепки и пружины, в нос ударило зловоние смерти, а руку, которую он выставил перед собой, пронзила острая боль, распространившаяся по всему телу. Это тварь приземлилась на него всем весом и принялась рыть когтями кожу на груди. Он был уверен, что ему, как минимум вскрыли грудную клетку, и только поражался, что еще живет и чувствует боль – острую, протяжную, пульсирующую. Знакомую. Чувство голода языком всепожирающего пламени лизнуло его изнутри и вырвалось наружу, ослепляя, оглушая и обездвиживая мир вместе с дьяволом, собирающимся откусить ему голову.
Какое-то время Энки лежал в прострации, чувствуя, как медленно задыхается и истекает кровью. Морда зверя покоилась на его груди, царапая кожу клыками-иглами и обливая его слюной, беспрестанно текущей из зловонной пасти. Туша твари заслоняла Энки обзор, и он не был уверен, что у него сохранилась нижняя половина туловища. Верхняя, похоже, была жива благодаря тому же чуду, которое внезапно убило монстра.
Голос Юджин, раздавшийся издалека, показался песней ангела. После того, как она «поужинала» им, он никогда не подумал бы, что будет снова рад ее слышать. В ушах гремели барабаны, лицо горело, сердце колотилось в горле, а тело отзывалось всеми оттенками боли, но когда туша монстра медленно поехала куда-то в сторону, а вместо клыкастой пасти возникло лицо эмпатки, Энки не сдержал улыбки.
– Тихо, – сказала она и положила прохладную ладонь на его горячий лоб. Ему внезапно стало очень хорошо: никакого голода, никакой боли, никакого страха. Чувство блаженства укутало, словно волшебное мягкое одеяло, сотканное из материнской любви и заботы. Энки позволил себе утонуть в счастье, надеясь, что оно будет бесконечным.
Глава 8. Кое-что о «магах»
У Юджин были проблемы. Первой и самой неприятной был мертвый крысоволк, который повел себя не по сценарию. Тварь спокойно пробежала половину Маурконда, проигнорировав все злачные места, где мог прятаться маниох. Когда разочарованная Юджин уже собиралась возвращаться, крысоволк вдруг впал в безумие и рванул к элитному кварталу в центре города. Она летела за ним на глайдере, и пока тварь карабкалась по отвесной стене высотного дома, ломала голову, почему так получилось, что этим домом оказался ее собственный. Она уже тогда подозревала, что с крысоволком не все в порядке. Когда чудовище набросилось на людей, пусть и грабителей, оказавшихся в ее квартире, а потом на Энки, Юджин окончательно убедилась, что Скайфер подсунул ей не того охотника.
Она влетела в квартиру в тот момент, когда крысоволк собирался откусить голову ее чудесному донору, и взмолилась всем эмпатовским и человеческим богам, в которых никогда не верила, чтобы с тварью случилось что-нибудь смертельное. Как было не поверить в силу молитвы, когда крысоволк вдруг обмяк, превратившись в воняющую гарью обездвиженную тушу. И хотя Скайфер был в бешенстве и обещал вырвать ей сердце, если крысоволка не удастся реанимировать, у Юджин было не меньше претензий. Она была уверена, что качество охотников заметно ухудшилось по сравнению с теми особями, которых она тренировала
Алистер участливо похлопал ее по руке. Он приехал сразу после звонка, не задавая лишних вопросов, и, если не поверил, то держал свое мнение при себе. Заперев квартиру в том состоянии, в каком ее оставил набег крысоволка, они спрятались от утреннего дождя в невзрачном кафе возле клиники доктора. Юджин нужно было привести мысли в порядок, а человеческий кофе творил с ее головой чудеса.
Вид из окна не улучшал настроения. Монолитная стена лабораторного забора, тусклое мерцание заградительного силового экрана, кусок рекламной вывески с беспорядочно мелькающими цветовыми пятнами и серая полоса дождя окрашивали и без того нецветной ландшафт в еще более тусклые тона. Редкие прохожие, прячущиеся под шляпами зонтов, быстро пробегали по залитым водой тротуарам, напоминая ожившие грибы. Юджин вспомнила, что сейчас зима, и подумала, что на город, наверное, в действительности падал снег, который таял в нижних уровнях, превращаясь в дождь.
Несмотря на ранний час, в кафе было людно – непогода загоняла людей под любую крышу. Все столики в центре уже заняли. Люди согревались обжигающим кофе, хрустели печеньем и читали утренние новости с огромного экрана над баром. В кафе царила та самая теплая атмосфера, которая обычно объединяет во время разгулявшейся стихии. Юджин ощущала ее всей кожей, наслаждаясь разнообразной гаммой человеческих эмоций, которая впервые не вызвала у нее чувства голода. После той чудовищной дозы эфталита, которую она получила от нового донора, Юджин чувствовала себя батарейкой, только что выпущенной с завода.
При мысле о доноре она нахмурилась. Энки был ее второй проблемой. И хотя крысоволк сдох, не успев перегрызть ему горло, он сделал все, чтобы Энки едва не умер. Юджин заметила, что у нее дрожат пальцы и отпила обжигающего напитка. Большинство эмпатов, живя с людьми, привыкли к человеческой пище и использовали ее для разнообразия ощущений, но Юджин обычно не злоупотребляла едой доноров, считая, что она ухудшает восприятие эфталита. Однако кофе был исключением. Вопреки всеобщему утверждению, что это напиток бодрости, для нее он всегда являлся лучшим успокоительным. Юджин не понимала своих переживаний об Энки. Да, он был отличным донором, но Венифер, ее «союзник», погибший в Пороге во время атаки маниохов, тоже была сильной. Однако смерть женщины не вызывала у Юджин дрожи в пальцах и щекочущего чувства в затылке – а такое возникало всегда, когда она не могла найти чему-то объяснения. У таланта Энки объяснений не было, и это волновало.
При воспоминаниях о том, что она вытворяла с ним во время «ужина», ей стало стыдно. Кодекс эмпатов запрещал внушать новичкам столько разных ощущений подряд, она же, поддавшись какому-то животному инстинкту, заставила его пережить целый ворох быстро сменяющихся эмоций. Юджин понимала, что сорвалась, только не могла понять – почему. Такое случилось с ней впервые. Тогда, на «ужине», она была похожа на худеющую, сидевшую на мучительных диетах, вечно голодную особу, которая вдруг сорвалась при виде куска шоколадного торта. Остановиться было непросто. Хлынувший поток эфталита вынес ей мозг, опустив до уровня черных эмпатов, которых не волнует выживет ли донор после внушения или нет. К ее счастью, Энки выжил, но из-за «бракованного» крысоволка теперь валялся в реанимации Скайфера. Доктора пришлось поднять посреди ночи и насильно привезти в клинику. Обращаться к государственной или частной медицинской помощи было опасно. Крысоволк все-таки был незаконным.
Оставив в клинике взбешенного Скайфера, мертвого охотника-крысоволка, полуживого донора, а заодно двух убитых монстром людей – мужчину без головы и черного эмпата по кличке Чертополох, они с Алистером уединились в кафе, чтобы составить план действий, а заодно обсудить содержимое кристалла памяти, найденного в кармане эмпата.
И это было третьей проблемой. Информация на кристалле памяти оказалась чертежами главного портала Маурконда с кодами доступа к секретным уровням, а черный эмпат – известным шпионом по кличке Чертополох. Юджин знала его также как Перри, активного участника Партии Единых, составляющей оппозицию правящему Альянсу. В прошлом году на Перри охотился специально присланный из Порога отряд военных эмпатов, в котором была и она, но тогда миссия провалилась. И теперь Чертополох объявился в ее квартире, да еще и при таких обстоятельствах, что сводило скулы. Не понаслышке зная, что Перри работает не один, Юджин ожидала больших неприятностей.