Доносчик 001, или Вознесение Павлика Морозова
Шрифт:
В течение последующих трех суток по тайге прошли дожди.
Теперь конкретные следы преступления смыло. 7 сентября Потупчик, получив указание, организовал шумные поиски детей, и крестьяне (их было по разным оценкам от семи до пятнадцати человек) обнаружили убитых мальчиков.
В деревне началась паника, всеобщий плач, вопли женщин, испугавшихся за собственных детей и готовых отдать хлеб и все что угодно, лишь бы их сохранить. Страх сковал округу. Распространили слух, что будут судить всю деревню целиком за то, что не вступают в колхоз.
Милиционер Титов составил полуграмотный "Протокол подъема трупов". Он и сельсовет пытаются вызвать следователя из Тавды, но оттуда поступает неожиданная команда захоронить убитых без формальностей. После этого в деревне открыто появляется
Зоя Кабина вспоминала: "Никакого закона не было. Вошли в избу и сказали деду: "Давай ножик, которым убивал". И сами взяли его из-за иконы". Между тем нож для резки животных всегда там лежал, о чем внуку-осведомителю было известно, и Данила, зарезав теленка, положил нож на место. Позже в печати этот хозяйственной нож был превращен в финский, то есть профессиональное орудие убийства. В качестве улики при обыске забрали и одежду, которую Данила забрызгал кровью теленка, а бабушка не постирала. (К обвинительному заключению, составленному позже в ОГПУ, прикладывались нож, штаны и рубаха с пятнами крови, экспертизы которых не производилось.)
После арестов и оформления протоколов первых допросов миссия исполнителя в Герасимовке успешно завершилась, и "кулацкую террористическую банду" переместили в Тавду, где следствие взял в свои руки сам уполномоченный районного аппарата ОГПУ.
В течение двух недель продолжалось полное молчание прессы по поводу случившегося в Герасимовке. Уральские газеты сообщали о расстрелах в Москве служащих за хищения, о том, что газета "Дейли уоркер" обещает сделать Америку советской республикой, о подготовке рабочего класса всего мира к юбилею буревестника революции Максима Горького, о похищении партбилетов таких-то номеров, которые считаются недействительными, о полетах под куполом цирка акробатов Джиовани, и ни слова - об убийстве. Дело согласовывалось и увязывалось в инстанциях. Оно очищалось от ненужных улик, лишних свидетелей и подгонялось под заранее приготовленную для пропаганды форму: "Убийство пионера, представителя советской власти, кулаками и их агентурой".
Через две недели, как мы уже знаем, все обвиняемые "сознались". 17 сентября районный уполномоченный Быков рапортовал в Свердловск начальнику Секретно-политического отдела ОГПУ по Уралу: специальное задание выполнено. В этот же день газета объявила, что следствие закончено.
Теперь Павлик Морозов заполняет собой все средства массовой информации. Начинается "показательное следствие". В Свердловске возмущены теми районными властями, которые "не приняли мер по организации политического протеста против вылазки классового врага", то есть попросту еще молчат. "Никакой пощады классовому врагу", - заявила "Пионерская правда" 2 октября и сразу сформулировала суть подвига и будущий приговор суда: "Активисты пионеры Павел и Федор вскрыли и разоблачили кулацкую шайку, которая проводила в сельсовете вредительскую работу".
Корреспонденты газеты работают "совместно со следственными органами, информировала читателей "Пионерская правда" 15 октября, - и им удалось установить полную картину преступления". В действительности журналисты даже опередили не только следствие, но и суд. Они в своих статьях доказали вину всех, кто был арестован, не дожидаясь процесса, и требовали одного наказания для всех - расстрела. Вот названия статей в октябрьских номерах газет за 1932 год:
"Концентрационный лагерь - за спекуляцию",
"Найти и судить виновных в утере тринадцати телят и одной коровы",
"Немедленно и сурово судить растратчиков",
"10 лет лишения свободы за воровство колхозной собственности".
Газеты печатают списки приговоренных к расстрелу в разных районах страны. Началась "волна народного негодования". Уже печатаются не письма, но списки организаций, проведших митинги и единодушно требующих "высшей меры". Тысячи мальчиков и девочек, все как один, призывают власти расстрелять взрослых. Суд, назначенный на октябрь, откладывается, чтобы политическая кампания охватила всю страну. Наконец, 29 октября в газете "Колхозные ребята" обобщение: "Пионеры и школьники СССР требуют: расстрелять кулаков-убийц!" В труде писателя Балашова о Павлике Морозове имеется поистине гамлетовская фраза уполномоченного ОГПУ подле трупов Павла и Федора: "Не бережем мы личностей при жизни".
Суд несколько задержался из-за невероятной стойкости обвиняемых, которые упорно отказывались взять вину на себя. Но было бы наивностью полагать, что путаница, ложь и подтасовки - результат несерьезно проведенного следствия. Следы преступления умело ликвидировали с самого начала. Произвол демонстрировался преднамеренно, чтобы создать атмосферу беззащитности и страха. В основном, то есть в политических формулировках, никаких противоречий не было. Организация колхоза в Герасимовке, прием крестьян в партию (Потупчик был среди принятых), массовые собрания по всей стране с резолюциями, осуждающими обвиняемых, демонстрации - все говорит о том, что пропагандистская машина работала как раскручивающийся маховик. Через три недели после процесса праздновался 15-летний юбилей ОГПУ "недремлющего ока диктатуры пролетариата". Сталин торжественно приветствовал работников тайной полиции, назвав из "обнаженным мечом".
После процесса таинственно исчезали возможности дополнительного расследования убийства Павлика Морозова: сгорел дом, в котором он жил, в лагерях оказались отец Данилы, а также родственник матери Павлика Лазарь Байдаков. Осведомителя Ивана Потупчика и помощника уполномоченного особого отдела Спиридона Карташова отправили в разные концы страны служить в карательных отрядах ОГПУ, занимавшихся жестоким подавлением недовольства.
Чистка коснулась и уральской партийной верхушки. Секретарь обкома Кабаков, руководитель террора на Урале и один из инициаторов создания показательного процесса о кулаках - убийцах Павлика Морозова, был арестован в 1937 году. Рядом с его фамилией председатель Совета народных комиссаров Молотов поставил знак "ВМН", что означало "высшая мера наказания", то есть расстрел. Уральский город Надеждинск на реке Какве, переименованный в царствование Кабакова в Кабаковск, два года жил без названия. Потом город назвали по имени героя-летчика - Серов.
После смерти Сталина в Тавду поступило указание перенести могилу братьев Морозовых с кладбища под окна правления колхоза в Герасимовке. Вышедший на пенсию работник райисполкома, принимавший участие в перезахоронении, рассказал нам, что обычное для таких случаев торжественное перенесение праха героев на этот раз выглядело странно.
Операцию назначили секретно, на ночь, так как боялись волнений в округе. Сколотили один ящик, куда в свете автомобильных фар сотрудники КГБ лопатами побросали все найденное в старой могиле, где лежали два гроба. Скелеты рубили лопатами, и кости обоих детей перемешали в одном ящике. Переносили его в темноте, под усиленной охраной. Другой очевидец нам рассказал, что один череп потеряли, и школьники играли им в футбол. Опущенные в новую глубокую яму остатки пионера-героя и его брата были залиты двухметровым слоем жидкого бетона, на котором поставили скульптуру мальчика в пионерском галстуке. Перенос останков таким способом был санкционирован теми, кто начал опасаться подлинного расследования дела. Теперь ревизия могилы невозможна.
Об изъятии или засекречивании в архивах дела Морозова мы уже говорили. Даже местные газеты с наиболее важными материалами, связанными с процессом, в библиотеках Москвы и на Урале отсутствуют. Достать их нам помогли наши добровольные помощники. С ними мы откровенно обсуждали, кто же все-таки совершил убийства в Герасимовке.
Как уже заметил читатель, в картине убийства, нами выше набросанной, реальные имена осведомителя, уполномоченного ОГПУ и исполнителя (то есть профессионального убийцы) опущены, хотя весьма прозрачно проглядываются. Опущены имена потому, что это лишь гипотеза, в которой есть значительный процент вероятности, но - не окончательный ответ. Для того, чтобы вписать имя убийцы, у нас недостаточно доказательств.