Доносчики в истории России и СССР
Шрифт:
Основными мотивами сотрудничества с полицией у осведомителей были корысть или страх перед наказанием. Однако среди секретных сотрудников были и люди, искренне верившие, что своей службой они приносят пользу государству. Примером такого идейного сотрудника является, например, Жученко-Гернгросс Зинаида Федоровна, которая более пятнадцати лет по идейным соображениям сотрудничала с политическим сыском России. Будучи убежденной монархисткой, Жученко, видевшая в революционерах врагов государства, добровольно поступила на секретную службу. В 1895 году она раскрыла полиции террористический кружок студента Ивана Распутина, готовивший покушение на Николая II во время его коронации в Москве. В 1903 году, наблюдая все возрастающее революционное движение и желая продолжить борьбу с ним, возобновила сотрудничество с русским политическим сыском, освещая деятельность русской революционной эмиграции. В 1905 году вернулась в Москву, входила в состав областного комитета партии социалистов-революционеров, принимала участие в Лондонской конференции 1908 года.
В своем докладе от 12
Из ее письма на имя товарища министра внутренних дел П.Г. Курлова видно, что ее работа высоко ценилась правительством: «Приношу Вам свою глубокую благодарность за назначение мне поистине княжеской пенсии. Считаю своим долгом отметить, что такая высокая оценка сделана мне не за услуги мои в политическом отношении, а только благодаря Вашему ко мне необычайному вниманию, за мою искреннюю горячую преданность делу, которому я имела счастье и честь служить, к несчастью — так недолго». Находясь в Германии в 1909 году, она была разоблачена В. Бурцевым. После начала Первой мировой войны, все еще находясь в Германии, Жученко была арестована по подозрению в шпионаже в пользу России и заключена в тюрьму, где находилась и в 1917 году. Дальнейшая ее судьба неизвестна {63} . При двух встречах с Бурцевым Жученко честно и открыто, с достоинством и с сознанием той государственной пользы, которую она приносила родине, раскрывая работу подтачивающих ее революционных партий, высказала свои взгляды на секретное сотрудничество! «Да, я служила, — говорила она Бурцеву, — к сожалению, не пятнадцать лет, а только три, но служила, и я с удовольствием вспоминаю о своей работе, потому что служила не за страх, а по убеждению. Теперь скрывать нечего. Спрашивайте меня, и я буду отвечать. Но помните: я не открою вам ничего, что повредило бы нам, служащим в департаменте полиции… Я служила идее… Помните, что я честный сотрудник департамента полиции в его борьбе с революционерами… Сотрудничество — одно из наиболее действительных средств борьбы с революцией… Я не одна: у меня много единомышленников, как в России, так и за границей. Мне дано высшее счастье остаться верной до конца своим убеждениям, не проявить шкурного страха, и мысль о смерти меня не страшила никогда…» Фанатик революционер Бурцев должен был признать моральную силу убежденного осведомителя и пожал на прощанье руку Жученко со словами: «Как человеку честному, жму вашу руку». Эту моральную силу, честность и мужество признал даже центральный комитет партии социалистов-революционеров: Жученко не мстили, ее не тронули.
Некоторые революционеры, попав в Бутырку после бесед с С.В. Зубатовым, становились осведомителями и верными проводниками зубатовских идей. Характерна в этом плане судьба упомянутой выше Мани Вильбушевич — социалистической активистки, при непосредственном участии которой происходило зарождение трех главных левосоциалистических партий — Бунда, РСДРП и партии эсеров. Будучи арестованной, Вильбушевич прошла полный курс обработки и на выходе из тюрьмы полностью разделяла главное убеждение Зубатова в том, что рабочее движение должно отставить политические требования и сосредоточиться исключительно на улучшении условий труда и ненасильственной профсоюзной деятельности. Зубатов предлагал также негласную поддержку права на забастовки, защиту от фабрикантов, невмешательство полиции в борьбу со штрейкбрехерами. Именно таким представлялся ему наиболее эффективный способ противодействия левым экстремистским идеологиям. Вернувшись в Минск, Вильбушевич с благословления Зубатова приступила к созданию Еврейской независимой рабочей партии, во главе которой и встала. ЕНРП быстро приобрела популярность среди рабочих, и не только еврейских. В течение всего нескольких месяцев под ее эгиду перешли 15 из 20 отраслевых профсоюзов Минска. С негласного разрешения Зубатова в Минске открывались «подпольные» типографии, печаталась профсоюзная литература, проводились собрания. Одновременно стремительно падало влияние Бунда, эсеров и эсдеков. Аналогичную поддержку Зубатов оказывал и сионистам. С благословения охранки в Минске был проведен Всероссийский сионистский конгресс, ставший крупным событием для жизни города и для евреев всей России. Сионисты-социалисты из партии «Поалей Цион» открыто сотрудничали с ЕНРП, а через нее — все с той же охранкой.
Благодаря такому подходу Зубатов «заагентурил» в партийной среде множество сотрудников, работавших не за страх, а за совесть, а Московское охранное отделение стало ведущим розыскным учреждением страны. Мария Вульфовна Вильбушевич (Маня Шохат) (1879—1961 гг.) родилась в зажиточной еврейской семье. В 1897 году работала в Минске на металлургическом заводе, принадлежащем ее брату Гедалье Вильбушевичу. Активно контактировала с социалистически настроенной еврейской молодежью, стоявшей у истоков новообразованных партий Бунда, РСДРП и эсеров, занималась подпольной деятельностью под руководством Григория Гершуни. В 1900 году была арестована и доставлена на допрос к Сергею Зубатову, который убедил ее действовать
Широко известна деятельность другой женщины, секретного сотрудника Анны Егоровны Серебряковой, стаж сотрудничества с Московским охранным отделением которой насчитывал 24 года. Серебрякова (родилась в 1857 г.) кончила Московские высшие женские курсы профессора В.И. Герье, вела политический отдел по иностранной литературе в газете «Русский курьер». Участвовала в работе общества Красного Креста для политических заключенных. Снабжала посетителей своего клуба-салона марксистской литературой, предоставляла квартиру для собраний и т.п. В ее квартире бывали большевики А.В. Луначарский, Н.Э. Бауман, А.И. Елизарова (старшая сестра В.И. Ленина), В.А. Обух, В.П. Ногин, «легальный марксист» П.Б. Струве и многие другие. В ее доме в 1898 году собирался Московский комитет РСДРП. С 1885 до 1908 года она секретная сотрудница Московского охранного отделения. Агентурные псевдонимы «Мамаша», «Туз», «Субботина» и другие. В 80-е годы вместе с мужем Павлом Серебряковым она занималась нелегальной революционной работой. После ареста мужа начальник Московского охранного отделения Г.П. Судейкин, под угрозой ареста, вынудил ее дать согласие на работу в качестве агента на Департамент полиции.
Она сдала охранке несколько революционных групп, социал-демократическую организацию «Рабочий Союз», руководящие органы Бунда, социал-демократическую организацию «Южный Рабочий», Московский комитет РСДРП. В ее «активе» ликвидация нелегальной типографии «Народного права» в Смоленске и многие другие «заслуги», в том числе арест в 1905 году руководителей комитета по подготовке восстания в Москве. На протяжении своей деятельности в качестве агента Серебрякова ежемесячно получала крупные суммы на содержание из средств Департамента полиции.
Руководители Московского охранного отделения, Департамента полиции и министр внутренних дел П. А. Столыпин высоко ценили деятельность А.Е. Серебряковой как агента по борьбе с революционным подпольем. По их инициативе ей выплачивались единовременные пособия в 1908 году (5000 руб.) и 1910 году (500 рублей). В феврале 1911 года по ходатайству министра внутренних дел император Николай II утвердил назначение Серебряковой пожизненной пенсии (получала с февраля 1911 года по январь 1917 года) 100 рублей в месяц, что в общей сумме полученных выплат составило 12 400 рублей {65} .
Для оценки уровня «гонораров» осведомителей приведем данные по величине оплаты труда различных категорий служащих в царской России в то время. Младшие чины государственных служащих, служащие почты, земские учителя младших классов, помощники аптекарей, санитары, библиотекари и т.д. получали по 20 рублей в месяц. Врачи в земских больницах получали по 80 рублей, фельдшера — по 35 рублей, заведующий больницей — 125 рублей, учителя старших классов в женских и мужских гимназиях — от 80 до 100 рублей, начальники почтовых, железнодорожных и пароходных станций в крупных городах — от 150 до 300 рублей. Депутаты Государственной думы получали 350 рублей, губернаторы — около одной тысячи рублей, министры, высшие чиновники и члены Государственного совета — 1500 рублей в месяц [7] .
7
Зарплаты в царской России.
В 1907 году Серебрякова отошла от активной общественной деятельности из-за болезни глаз. Она была разоблачена Бурцевым в газете «Русское слово» в ноябре 1909 года на основании информации, полученной от бывшего сотрудника Департамента полиции Л.П. Меньшикова.
Летом 1910 года над Серебряковой состоялся межпартийный суд, который не смог принять решения из-за отсутствия документальных доказательств ее «провокаторской деятельности». После Октябрьской социалистической революции, когда новая власть начала поиск и судебное преследование бывших агентов Департамента полиции, Серебрякова была разоблачена. Судебные заседания по ее делу проходили в здании Московского окружного суда с 16 по 27 апреля 1926 года. Учитывая преклонный возраст и инвалидность (слепоту), суд приговорил Серебрякову к 7 годам лишения свободы с зачетом срока, отбытого в следственном изоляторе (1 год 7 месяцев). «Мамаша» умерла в местах лишения свободы [8] .
8
«Мамаша». Интернет.